О транснациональных пространствах и международных регионах

Автор подробно рассматривает содержание всех глав рецензируемой книги «Транснациональные политические пространства: явление и практика» под редакцией М.В.Стрежневой. Дается оценка понятию «транснациональные политические пространства» и исследуется роль пространственного подхода в формировании региональных объединений – таких как ЕС, СНГ, АСЕАН.

Ключевые слова: политическое пространство, международный регион, многоуровневое управление.

Монография, подготовленная коллективом ученых Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, — заметное событие в российской научной жизни. Ее авторы развивают «пространственный подход» в политологии, который пока не получил широкого применения в теоретических и прикладных исследованиях. В данном случае речь идет о множащихся транснациональных пространствах (ТНП), которые прямо связаны с переосмыслением роли и места государства в политическом процессе. Уместно вспомнить высказывание американского профессора Сьюзан Хёбер Рудольф: «До недавнего времени не хватало слов и метафор, чтобы обозначить и наполнить смыслом ускользающее от восприятия пространство, которое преодолевает грань между внешним и внутренним. Оно не заключено в государстве и не является одним из аспектов международной системы государств, но оживляет и то, и другое» [Rudolph 1997: 1]. Как справедливо подчеркнуто во введении к рецензируемой книге, для национальных государств «трансформация политических пространств — это не только серьезный вызов, но и новые преимущества» (с. 8–10).

В первом разделе монографии показано соотношение основных понятий, на которых построено исследование: это «территория», «пространство», «транснационализация», «международный регион», «интеграция». Тезис о принадлежности территории естественно-физическому миру, а пространства — миру виртуальному служит отправной точкой для практики формирования пространств, эволюции человечества. Территория социума, как полагают авторы, может вмещать множество пространств; она начинает дополняться ими по мере становления общества и государства современного типа (с. 28–29). Поскольку содержание и формы политических пространств, их состав и степень замкнутости различны, то удачным дополнением к предлагаемым теоретическим моделям служат главы о политической организации пространств функциональных (управление транспортом, энергетикой, финансовое регулирование, региональная политика), и с территориальной привязкой (постсоветское, трансатлантическое, латиноамериканское, европейское).

Безусловным достоинством монографии является ее концептуальная целостность. Предложенное понимание пространства как «реально действующих, а не номинально существующих институтов» (с. 30) важно для определения критериев эффективности того или иного международного региона (МР). Однако в работе немало рассуждений о «едином» и «общем» пространствах: единое интеллектуальное пространство (с. 93), единое оборонное пространство (с. 81), «единые пространства» применительно к отношениям между странами СНГ или сотрудничеству России с Евросоюзом (с. 9). К сожалению, ни в одном случае не проясняются смысл и различия категорий «единое» и «общее» в предложенном контексте. Что подразумевают авторы под «единым» — унификацию или гармонизацию стандартов, норм и правил? В чем разница между «единым экономическим пространством» (ЕЭП) государств Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана и общими пространствами России и Евросоюза? Так, В. Г. Шемятенков одной из важнейших предпосылок создания «единого пространства» считает «тесную взаимосвязь национальных государств, делающую политически неизбежной и целесообразной частичную передачу суверенитета наднациональным институтам и органам» [Шемятенков 2003: 370]. Под таким углом зрения вызывает сомнения вывод, будто в результате создания «Группы шести» (G6) в середине 1970-х годов «основная часть Северной Америки и Западной Европы оказалась практически полностью охвачена прообразом единого политико-экономического пространства» (с. 60). На наш взгляд, формулировка «общие для ЕС и партнеров пространства» (с. 112) представляется более приемлемой.

Для исследователей международных отношений особый интерес представляет сюжет о международных регионах и роли пространственного подхода в формировании региональных объединений — ЕС, СНГ, АСЕАН. Здесь важно уточнение признаков политического пространства: наличие (или отсутствие) конкретной повестки политики (потенциального) МР там, где возникает конкуренция разных юрисдикций, субъектов-участников политического процесса, институтов и результатов их деятельности. Совокупность этих признаков дает основание классифицировать, например, ЕС, АСЕАН и НАФТА как МР со сформировавшимся политическим пространством. В свою очередь, в главе, посвященной структурированию транснационального пространства в Латинской Америке, сделан вывод о неустойчивости существующих в регионе транснациональных политических пространств, что препятствует формированию здесь международного региона (с. 161).

Нельзя не отметить смелость попытки проанализировать становление политических пространств глобального мира при том, что конечный результат глобализации и образование ее политических пространств далеко не очевидны (с. 52). Исследование деятельности «Группы шести» и «Группы восьми» с позиций пространственного подхода, а особенно нового субъекта глобального пространства — БРИКС, позволяет заявить о том, что далеко продвинувшиеся глобальные коммуникации и политическая глобализация делают возможными поддержание не только транснационального, но и трансконтинентального пространства. Возрастает актуальность темы распределения ответственности за последствия принимаемых на глобальном уровне решений, что делает правомерной постановку вопроса о политико-правовой легитимности глобального управления (с. 71), т. е. о формировании мирового, глобального права, не ограниченного рамками деятельности международных организаций, таких как ООН, ВТО, МВФ.

Заслуживает внимания глава о противоречивых политических процессах на постсоветском пространстве. Признавая, что СНГ/постсоветское пространство отвечает критериям транснационального пространства, авторы все же не относят его к категории формирующегося международного региона вследствие «отсутствия четких признаков регионализации» (с. 329). Напротив, эволюция НАТО, ее расширение — как территориальное, так и функциональное — освоение новых сфер деятельности, способно привести к превращению Альянса «из трансатлантического в трансрегиональное объединение с глобальными задачами» (с. 141).

Ключевой темой исследования становится Евросоюз. Толкование термина «пространство» имеет большое значение для понимания целей Евросоюза, сформулированных Договорами. Среди европейских политиков пространственное видение обрело популярность в 1990-е годы. Они говорят о «европейском социальном пространстве», «европейском пространстве высшего образования», но тот же термин применяется и за пределами Евросоюза — например, «европейское экономическое пространство» (ЕЭП). В каждом случае он появляется для обозначения широких рамок действий, выходящих за грани простого межправительственного сотрудничества, но в это же время не дотягивающих до полноценных «общих политик», на вооружении которых может быть классический наднациональный метод.

Преимущества транснационализации во внешней политике Евросоюза выявляются в монографии посредством анализа «инструментария, с помощью которого могут достигаться внешнеполитические цели, согласно разделяемые гражданами Евросоюза, правительствами государств и негосударственными институтами» (с. 102). Но транснационализация пространства в Евросоюзе имеет также глубокие исторические, социально-экономические и культурные корни (ей, скажем, благоприятствуют такие социальные институты, как Католическая церковь). В российских исследованиях до сих пор сюжеты о содержании того или иного направления политики Евросоюза явно преобладали над анализом их институционального устройства и особенностей властного и административного регулирования. В этой связи трудно переоценить значение главы, знакомящей читателей с концепцией многоуровневого управления, а затем и особенностями ее практического применения, прежде всего, в региональной политике, а затем и в других сферах деятельности Евросоюза. Убедительной иллюстрацией применения идей многоуровневого управления на практике можно считать главу 10, в которой анализируется опыт выстраивания политического пространства в Испании в контексте европейской интеграции и региональной политики Евросоюза. Хотелось бы отметить, что книга выиграла бы от привлечения опыта других стран/регионов в целях сравнения взаимодействия различных уровней управления в Евросоюзе — от национального до местного.

Практически во всех главах о Евросоюзе уделено должное внимание постлиссабонскому периоду, при этом особо подчеркивается, что вступление в силу Лиссабонского договора стало «важным шагом к формальному признанию многоуровневого управления в функционировании Евросоюза» (с. 121). В настоящее время в Евросоюзе обострились дискуссии о взаимоотношении различных методов интеграции, которые рассмотрены в главе 8.

Исследования современного политического пространства в ЕС позволяют выявить ряд факторов, оказывающих на него влияние. Первый — это дифференциация (дифференцированная интеграция), гибкость и фрагментация. Второй — сохраняющееся, хотя и неформально, деление политического пространства Евросоюза по направлениям сотрудничества. Подобное деление («три опоры») сложилось в долиссабонский период, когда разные части пространства регулировались различными договорами — разделом IV Договора об учреждении Европейского сообщества и разделом VI Договора о Европейском союзе — со всеми вытекающими отсюда сложностями политического и правового характера. Лиссабонский договор переформатировал структуру политического пространства, покончив с его формальным разделением на две асимметрично развивающиеся составные части. Однако отставание в коммунитаризации (наднационализации) направлений бывших «второй» и «третьей опор» будет сохраняться в течение длительного времени.

Третий фактор — сохранение консенсуса как приоритетной формы принятия значимых решений (с. 324). С одной стороны, это оставляет государствам-членам Евросоюза свободу маневра. С другой стороны, позиции Комиссии как исполнительного центра в Евросоюзе усиливаются путем оформления транснациональных сетей. Постепенно укрепляется и принцип партнерства между Комиссией, национальными и региональными правительствами.

Отсюда четвертый фактор — усиление роли политических сетей, влияние новых методов управления: комитологии и использования децентрализованных агентств, открытого метода координации (ОМК) как альтернативы наднациональному политико-хозяйственному регулированию пространства.

Вызывает доверие утверждение авторов о том, что транснациональные пространства станут важнейшей формой организации глобальных видов деятельности человека, общества и государства; при этом ключевая роль будет принадлежать политическому пространству (с. 55). Отправной точкой для дальнейшего анализа могли бы послужить рассуждения в книге относительно понятия «Европа», которое наполняется новым политическим содержанием и подразумевает Евросоюз и те государства, которые взяли курс на частичную или полную адаптацию acquis communautaire (с. 243). В этом же контексте можно было бы продолжить анализ «выплескивания» регуляционной активности (скажем, транспортной отрасли Евросоюза) за формальные пределы ареала европейской интеграции.

Наконец, авторы с оптимизмом оценивают потенциальную способность России «играть лидирующую роль в экономическом переустройстве бывших союзных республик… создать действительно прочный каркас, формирующий постсоветское пространство» (с. 85). В этой связи перспективным представляется дальнейшее углубление начатого исследования, стержнем которого могло бы стать рассмотрение евразийской интеграции как перспективной альтернативы программы «Восточного партнерства» Евросоюза (с. 87) и роли России в этом процессе.

Транснациональные политические пространства: явление и практика Отв. ред. М.С. Стрежнева 2011 г. 150 Р