Консервативные реформаторы

Пристальный и непредвзятый взгляд на динамику реформ в Великобритании позволяет понять кое-что не только про державу с репутацией самой традиционной в Европе, но и про самих себя.

Многие до сих пор воспринимают Великобританию как символ консерватизма и страну незыблемых традиций. Коллективный труд сотрудников Института Европы показывает, что на самом деле к началу XXI века Британия подошла кардинально обновленной и что она остается для западных стран примером и мотором радикальных политических реформ и экономического прогресса — хотя еще в 70−е годы ее называли «больным человеком» Европы.

Как пишут авторы, «пройдя сквозь огонь, воду и медные трубы модернизации, экономика Великобритании превратилась в одну из самых динамичных в Европе» — пускай «новое в Британии, как правило, укладывается в рамки старого, придавая ему второе дыхание и динамику». В подтверждение приводятся слова одного из британских политиков о Национальной службе здравоохранения, ставшей для многих британцев символом страны: «Самый британский из всех институтов был задуман валлийцем, создан трудом ирландских рабочих и медсестер из стран Карибского бассейна, а теперь полагается на индийских и других иностранных врачей, филиппинских медсестер и уборщиц из Сомали. Вот что такое современная Британия».

Уже из этих слов видны изменения, на которые обращают внимание в первую очередь приезжие: обилие мигрантов, проникших во все сферы жизни Британии. Цветное население страны превысило 7,1 млн человек, то есть составило более 10% жителей, а в Лондоне — более 30%. Число медресе достигло 700 — больше, чем, скажем, в России, где мусульманское население одно из коренных. Но это во многом последствия распада колониальной империи. А теперь нарастает уже и волна миграции из новых стран Евросоюза и всей Восточной Европы. Меняется не только облик обитателей острова, но и их привычки. Как пишет журнал «Экономист» (эти слова тоже приводятся в книге), «в британском пабе конца ХХ века все чаще можно увидеть выходцев из Австралии, подающих тайскую еду и мексиканское пиво посетителям, работающим в корейских компаниях и одетым в одежду итальянского производства. Кроме того, сам паб, скорее всего, принадлежит иностранцу, ведь крупнейший владелец пивных в Британии — японский банк „Номура“».

Однако сейчас рост массовой иммиграции уже в большей степени необходимость, вызванная экономическим ростом и демографической ситуацией. Коренное население Британии уменьшается и стареет. Вот почему ему приходится, ворча, привыкать жить в новом окружении. При этом британская экономика с 1993 года «вступила в стадию непрерывного подъема». Средний рост ВВП составлял в течение многих лет 2,8% (в странах «большой семерки» — 2%). Безработица в Британии в 2005 году составила 4,8%, тогда как в еврозоне — 8,6%. Большинство экономистов и политиков, хотя далеко не все, связывают эти успехи с реформами, которые начало консервативное правительство Тэтчер и продолжило лейбористское правительство Блэра. В результате произошла смена парадигмы развития страны с социал-реформистской на либерально-рыночную. Причем новой модели присягнули не только консерваторы, но и лейбористы.

В той или иной форме вслед за Лондоном устремились другие европейские страны. Но никто не пошел так далеко по пути демонтажа модели «социального рынка», как Британия. Реформы в экономике шли в нескольких направлениях: уменьшение налогового бремени и социальных расходов, опережающий рост секторов услуг и знаний в экономике, либерализация рынка труда. Фактически полностью была закрыта угольная отрасль, расходы на поддержание которой лежали тяжким бременем на бюджете страны, при этом постоянные забастовки угольщиков, организованных в самые боевые профсоюзы, сотрясали и экономику, и политическую систему Британии. А из сохранившейся промышленности треть перешла в руки иностранцев, включая такие «исконно британские» компании, как «Ягуар», «Роллс-Ройс», «Бентли».

Условия существования британцев улучшились, но их жизнь стала менее предсказуемой и устойчивой. Вот почему в конце концов они выбрали взамен брутальной леди Тэтчер обаятельного Блэра, ослабившего удавку реформ, хотя и не изменившего их направления.

Значительно трансформировалась политическая система страны, ее государственное устройство. После предоставления существенной автономии Шотландии и Уэльсу и разрешения многолетнего кризиса в Северной Ирландии многие стали говорить о федерализации Британии. С одной стороны, эти изменения усилили националистические партии в регионах, но с другой — ослабили сепаратистские настроения их жителей. Хотя все политологи отмечают и уменьшение роли «общебританских ценностей» в настроениях не только шотландцев и уэльсцев, но и англичан.

Изменения коснулись и общегосударственных институтов. Палата лордов, по существу, перестала быть таковой, поскольку наследные лорды лишились права заседать в ней. По форме это скорее общественная палата, где собираются уважаемые люди, отобранные для этого очередным премьером. Но скандалы вокруг таких назначений подтолкнули правительство и палату общин к новым изменениям, и вскоре палата лордов будет избираться.

К слову, впервые требования радикальной реформы палаты лордов были выдвинуты в конце XIX века, но Британия приступает к реформам только тогда, когда они становятся действительно общественно востребованными. И этим, наверное, отличается от некоторых других государств, где часто реформы проводятся вопреки общественному мнению.

Великобритания: эпоха реформ Под ред. Ал.А. Громыко 2007 г. 225 Р