Евро: испытание кризисом

Благодаря электронной инфраструктуре денежного обращения современная валютно-монетарная глобализация с ее стремительными переливами гигантских масс ликвидного, во многом спекулятивного капитала между странами, континентами и секторами мирового хозяйства делает наш мир крайне нестабильным, чреватым экономическими, политическими и социальными потрясениями. В ходе этих потрясений проходят проверку на прочность общественные, государственные и финансово-экономические институты, призванные обеспечивать стабильность мирового развития, упорядоченность межгосударственных отношений в региональном и глобальном масштабе.

Одним из таких испытаний — несомненно, самым крупным и драматичным за последние десятилетия стал мировой финансово-экономический кризис 2007—2012 гг.

Начавшись в США с банкротства ряда хедж-фондов и банков, занимавшихся спекуляциями на рынке недвижимости, кризис, как степной пожар, перекинулся сначала на Европу, а затем и другие континенты, посеяв панику на мировых фондовых биржах, дав мощный толчок разрушительным валютным войнам и другим деструктивным процессам в международных финансово-экономических отношениях.

В силу ряда исторических и общественно-экономических причин одним из самых уязвимых к кризису регионов оказалась Европа и ее сердцевина зона евро. И это вполне объяснимо, ибо здесь, на европейском континенте, как нигде в мире переплелись противоречивые и часто плохо совместимые друг с другом обычаи, особенности экономических и социально-политических структур различных стран.

Если добавить к этому, что европейские державы всегда были и остаются главными соперниками своего заокеанского партнера по мировому рынку, то станет понятно, почему именно Европа и ее детище единая валюта евро стали главными мишенями кризисных волн, накатившихся из-за океана.

Исследованию драматической ситуации, сложившейся в Европе в ходе кризиса, посвящена рецензируемая нами монография серьезного специалиста в области мировых финансов и банковского дела Б. Иришева «Кризис евро и глобальные риски», вышедшая в издательстве «Весь мир» весной 2014 г. [1]. Досконально знающий предмет исследования, автор монографии рассматривает кризисные явления в еврозоне в контексте связанных с ними глобальных процессов и все обостряющейся конкурентной борьбы на мировой арене [2]. Опираясь на приводимый в книге богатый фактический материал, он показывает, что кризис 2007—2012 гг. не носил циклического характера. Он был вызван присущим современной действительности глубоким сдвигом в структуре и самом характере функционирования мировой экономики.

Главным из этих сдвигов стаю то, что реальная экономика, производство, торговля, распределение связанных с ними доходов различных слоев населения все больше уступает место экономике виртуальной, фондовым рынкам, спекулятивным операциям с различными формами деривативов, имеющих весьма отдаленную связь с реальными стоимостями, которые они якобы представляют. Именно это преобладание вторичных финансовых инструментов, отследить и тем более контролировать движение которых на международных финансовых рынках при существующих механизмах практически невозможно, и стало основной причиной мирового кризиса.

Важно понимать, что при всей кажущейся спонтанности обвала на американских, а затем мировых фондовых рынках за этими процессами стояли и продолжают стоять вполне осознанные действия крупных финансовых корпораций. Тот же Lehman Brothers, с банкротства которого 15 сентября 2008 г. отсчитывают начало решающей фазы американского финансового кризиса, на протяжении десятилетий получал десятки миллиардов долларов прибыли на спекуляциях ценными бумагами, сомнительность которых его владельцам была вполне известна. Автор монографии приводит красноречивые данные о том, что доходными «теневыми» операциями (shadow banking) занимались не только финансовые корпорации «второго эшелона», но и киты международного банковского бизнеса: Barcklays bank, Deutsche bank, J. Р. Morgan, City Group, Societe Generale и им подобные.

«Мировой подпольный банковский сектор… — говорится в книге, — в 2012 году был оценен в 67 трлн. долл. США и обеспечивал ¼ всего объема финансового посредничества. В 2011 году размер его оборотов превысил размер традиционной банковской системы. Он является одним из тех факторов, которые спровоцировали кризис 2007–2008 годов» (С. 378).

Может возникнуть вопрос: куда же смотрят правительства и международные организации типа Международного валютного фонда, Всемирного банка, Банка международных расчетов, Европейского центрального банка, по самому своему назначению призванные, казалось бы, регулировать финансовое посредничество в глобальном и региональном пространстве? Формально постановка такого вопроса вполне логична. Однако на практике дальше деклараций и добрых пожеланий дело, как правило, не идет.

И для этого имеются достаточно веские причины. «Неолиберальная» идеология пресловутого «Вашингтонского консенсуса», гласящая, что финансово-экономические отношения в современном мире должны регулироваться свободным рынком, а государственные органы на национальном и международном уровне призваны лишь оказывать содействие рыночным силам, господствует не только в умах, но и в практической деятельности западной управленческой элиты. Эта идеология доминирует и в западной экономической науке, носители которой в последние десятилетия неизменно занимают преобладающие позиции в университетах и других учебных заведениях, готовящих управленческие кадры в странах Запада, особенно в США. Не случайно большинство нобелевских премий в области экономики в последние десятилетия ХХ в. и в первые века нынешнего присуждались американским и другим западным аналитикам, разрабатывавшим механизмы быстрого обогащения для воротил мирового фондового рынка и собственников спекулятивного капитала.

Автор рецензируемого труда, будучи истинным ученым и опытным практиком банковского дела, подвергает уничтожающей критике эту деструктивную роль западной экономической науки.

«Экономическая наука, — пишет он, — сама становится непредсказуемой и социально опасной из-за того, что целая плеяда нобелевских лауреатов ученых и исследователей не смогла ни предсказать время наступления разрушительного кризиса, ни предупредить о противоречивости последствий применяемых мер антикризисного регулирования. Нынешний кризис серьезно ослабил идеологию „Вашингтонского консенсуса“, позиции сторонников неолиберализма и воспетой ими англосаксонской модели развития. Предложенные рецепты и выбор лекарств оказались хуже самой болезни…» (С. 17).

Последнее особенно явственно проявилось в кассированной и явно скоординированной атаке идеологов англосаксонской модели на зону евро и саму эту валюту в период наибольшего обострения противоречий и трудностей в этом регионе. В целой серии публикаций в американской, английской да и в континентальной европейской печати представители этой школы наперебой предсказывали «неизбежность» распада еврозоны, а то и прямо призывали ее наиболее проблемных участников Грецию, Португалию, Ирландию, Италию и Испанию выйти из состава этого интеграционного объединения.

На поверхностный взгляд под этими прогнозами и призывами имелись достаточно веские основания. Государства зоны евро существенно отличаются друг от друга по структуре экономики, экспортному потенциалу, производительности труда, развитости социальной сферы, уровню образования населения. Поэтому и воздействие кризиса на них оказалось далеко не одинаковым.

Если страны так называемой «северной зоны» (Германия, Австрия, Нидерланды, Финляндия) перенесли кризисные потрясения сравнительно легко, темпы производства и валового внутреннего продукта здесь либо не опустились ниже нулевой отметки, либо сократились весьма незначительно, то их партнеры из «южной периферии» погрузились в пучину глубочайшей депрессии.

Так, в одной из главных жертв кризиса, Греции, уровень безработицы к 2013 г. достиг 27,5%, а безработица среди молодежи вообще подскочила до катастрофического уровня 64,9% (С. 155). Немногим лучше оказалось положение в других членах так называемой группы PIIGS. В пятой по размеру экономики европейской стране, Испании, доля безработных достигает 26,2% трудоспособного населения (С. 173). Во всех государствах этой группы огромных размеров достиг эвфемистически называемый «суверенный долг», что поставило некоторые из них на грань дефолта.

Воспользовавшись этим, «доброхоты» из англосаксонского блока, а также из числа местных националистов и либералов начали скоординированное наступление на зону евро. Они стали с удвоенной энергией убеждать правительства стран-жертв кризиса в том, что выход из еврозоны и отказ от наднациональной валюты даст им осязаемые преимущества, так как развяжет им руки и позволит более свободно использовать монетарные рычаги, в частности игру на валютных курсах, для борьбы против последствий кризиса и защиты национальных интересов.

Однако в сфере межгосударственных интересов политики редко руководствуются эмоциями, они склонны прежде всего считать. Произведенные расчеты показывают, что обещанные «неолибералами» англосаксонской школы выгоды от выхода из зоны евро государств — главных жертв кризиса на деле окажутся несравненно меньшими, чем неизбежные в этом случае убытки. И это касается не только главных страдальцев нынешних передряг стран PIIGS, но и такого столпа еврозоны, как Германия, в которой в разгар кризиса тоже начали звучать призывы к «разводу с южными бездельниками» и возврату к дойчмарке. Однако и здесь помогли трезвые расчеты. Они показали, что выход Германии из зоны евро обошелся бы этой стране убытками в размере от 10–14 до 20–25% ВВП, что было бы равнозначно расходам в 68 тыс. евро на каждого немца в первый год и 3500–4500 в последующие. Для сравнения: стоимость общей перекупки долгов, накопленных Грецией, Ирландией и Португалией в 2011 г., составляла 1000 евро на душу населения стран еврозоны (С. 213). Расчетливые немцы, разумеется, не могли пройти мимо этих красноречивых цифр.

Общим результатом взаимодействия этих факторов стало то, что европейское валютное объединение и его главная скрепа, евро, не только выдержали конвульсии кризиса, но и вышли из них в чем-то даже более сильными. В таком исходе помимо внутренней логики самой интеграции немалую роль сыграли обильные финансовые вливания в экономику стран-должников со стороны ЕЦБ, МВФ и других международных доноров, а также усиление регулирующего влияния со стороны наднациональных органов, призванных в перспективе составить костяк экономического правительства еврозоны. И это главные уроки кризиса, из которого, несомненно, сделают должные выводы не только государства-участники этого интеграционного объединения, но и страны регионов, где протекают аналогичные процессы, в том числе СНГ.

Разумеется, схематическое изложение содержания рецензируемого труда далеко не исчерпывает всей палитры рассматриваемых в нем проблем. Среди них можно было бы упомянуть, в частности, такие вопросы, как сложная диалектика взаимоотношений между банковскими и суверенными долгами, сравнение правил, которыми руководствуются в своей деятельности ЕЦБ и ФРС США, эволюция контрольно-регулятивных наднациональных механизмов еврозоны и многое другое.

Несомненно одно: предложенное проф. Б. Иришевым фундаментальное исследование процессов европейской валютной интеграции заслуживает внимательного изучения не только учеными-экономистами, но и государственными деятелями, отвечающими за политику нашего государства в этой сложной и актуальной сфере.

А. Масленников,
канд. экон. наук, г.н.с. Института Европы РАН

Примечания

1. Иришев Б. Кризис евро и глобальные риски. — М.: Весь мир. 2014. -462 с.

2. Б. Иришев на протяжении 1980—1990 гг. наряду с преподавательской деятельностью возглавлял ведущие банки Казахстана, работал советником президента этой страны, советником-посланником Республики Казахстан во Франции. В настоящее время — управляющий партнер Parlink Consulting и партнер по наследованиям CERI — Science (Paris).