Спорт (большой спорт, спорт высших достижений) относится к числу самых успешных больших проектов, реализованных в Советском Союзе. Быстрое развитие спорта, в стране после Второй мировой войны, в ходе которого появилась, окрепла и расширилась прослойка профессиональных спортсменов, совпало с началом холодной войны. В литературе профессиональных советских спортсменов именуют разными терминами: «профессиональные любители», «псевдолюбители» и т. д. Эти определения справедливо подчеркивают некоммерческую сторону советского спортивного профессионализма. Действительно, до конца 1980-х гг. не приходится говорить о коммерческой составляющей советского профессионального спорта. Сколько-нибудь заметное проявление экономического интереса спортивных клубов прослеживается лишь в наиболее зрелищных и популярных в народе видах — в футболе и в хоккее. Однако за тренировки и выступления на соревнованиях зарплату от государства получали не только футболисты и хоккеисты, но и представители большинства видов спорта, культивируемых в СССР. Эти спортивно-трудовые практики позволяют говорить о существовании в стране государственного спортивного профессионализма.
Было ли случайным параллельное развертывание этих двух процессов (профессионализации спортсменов и холодной войны), или же холодная война стала катализатором профессионализации? Эта книга — попытка найти ответ на данный вопрос. Начиная исследование, мы исходили из тезиса: холодная война дала мощный импульс развитию спорта высших достижений во всем мире. И первыми на этот импульс откликнулись в Советском Союзе, для которого спортивные победы стали одним из важных пропагандистских инструментов в борьбе за умы людей.
В фокусе нашего исследования — советский спорт высших достижений в условиях холодной войны. Хронологические рамки работы охватывают период от окончания Второй мировой войны до конца 1980-х гг., или — от падения Берлина до падения Берлинской стены. Разумеется, обстоятельно исследовать все аспекты темы «Спорт и холодная война» не представляется возможным. Выбор конкретных тематических направлений исследования определялся как фактором приоритетности проблем, связанных с развитием советского спорта в данный период, так и состоянием источниковой базы, доступной и репрезентативной для решения поставленных задач.
Холодная война — явление многомерное, она стала ареной соперничества, конкуренции и одновременно пространством взаимовлияния, «обмена опытом» конкурирующих субъектов. Спорт — лучшее тому подтверждение. Обращаясь к опыту холодной войны, мы покидаем традиционное поле дипломатии и политики и обращаемся к сюжетам, которые позволят не только представить спорт как инструмент холодной войны, но и получить более объемное представление о самом этом феномене.
Долгое время спортивная проблематика находилась на периферии исторических исследований, оставаясь уделом журналистов и спортивных экспертов. История советского спорта — не исключение. Историографическая ситуация стала принципиально меняться на рубеже 1990–2000-х гг., когда спорт наконец выходит из «тени» и становится объектом профессионального интереса историков разных стран и направлений. Вместе с тем этот интерес носил и до сих пор нередко носит избирательный характер. Исследования по истории спорта в СССР хронологически концентрируются на периоде 1920–1930-х гг., когда развитие спортивного движения (физкультуры и спорта) в стране было стимулировано началом реализации амбициозного проекта по созданию «нового человека» и мобилизационной программы, частью которой являлся проект. Тематическим фокусом исследований становились отдельные виды спорта (пальма первенства принадлежала футболу) и крупные спортивные мероприятия — олимпиады, футбольные матчи и другие состязания международного уровня.
Традиционно в историографии спорт рассматривался либо как «вещь в себе», либо исключительно в контексте политической истории — как политический и идеологический инструмент, сфера политического противостояния СССР и стран социалистического лагеря, с одной стороны, и Запада — с другой. Этот подход, за редким исключением, определял основное содержание публикаций, посвященных спортивной проблематике периода холодной войны. На рубеже XX—XXI вв. произошел своего рода историографический поворот: спортивная история была вписана в более широкий социальный и культурный контекст, стала рассматриваться как важный сегмент общественной жизни.
Современная историография демонстрирует пересечения между историей спорта и социальной, гендерной историей Советского Союза, историей национальностей и идентичностей. Отдельным направлением являются работы, посвященные проблемам репрезентации спортивной проблематики в визуальной культуре и в целом в сфере искусства.
Первые работы о советском спорте, вышедшие за пределы «голов, очков, секунд», появились в англоязычной историографии еще в середине 60-х гг., когда американский социолог Генри Мортон создает первое описание советской физкультуры и спорта, основных управляющих органов и мероприятий. Мортон попытался вписать историю советского спорта в более широкий контекст социальных изменений, увязывая его распространение с модернизацией и индустриализацией.
В 1977 г. советский спорт стал предметом исследования британского историка Джеймса Риордана. Его книга стала первым повествованием о развитии спорта в нашей стране, начиная с дореволюционной эпохи. Риордан описал эволюцию как отдельных дисциплин, так и всей системы управления физкультурой и спортом в Советском Союзе. Помимо обильной фактической информации, заслуга Риордана состоит в том, что он задумался о природе понимания спорта в СССР. По его мнению, большевики поддерживали массовое занятие физической культурой, опираясь не только на марксистскую философию, пропагандировавшую единство тела и духа, но и на богатую традицию русской классической литературы. Начиная с Виссариона Белинского, считает Риордан, повлиявшие на большевиков писатели и публицисты видели в спорте путь к созданию более гармоничной личности. Действительно, о «гимнастике для тела и души», необходимой Обломову, говорит Штольц в романе И. А. Гончарова. Н. Г. Чернышевский создал образ революционера Рахметова, «особенного человека», органичной частью которого были занятия гимнастикой. Проблемная часть его исследования — в том, что он фокусируется на государственном управлении как единственном агенте. Ни зрители, ни спортсмены, ни профессионалы (врачи и научные работники) в его работе, как и в работе Мортона, не имеют субъектности, лишь выполняя решения партийно-государственного руководства. Конечно, во многом это было обусловлено тем, что исследователи не имели доступа в советские архивы, основываясь на материалах прессы и открытой печати.
Новый взгляд на историю советского и мирового спорта периода холодной войны представлен в ряде публикаций 2000-х гг. Авторы сборника статей «Спорт между Востоком и Западом» представляют проблему в трех тематических проекциях:
1) спорт и политика в системе международных отношений;
2) спорт как инструмент формирования этничности и идентичности;
3) спорт, тело и гендер.
В фокусе исследования находятся страны Восточной Европы. Тема спортивного противостояния и коммуникации восточноевропейских и западных стран была продолжена в проекте, инициированном в 2009 г. Боннским университетом (ФРГ). Его результаты нашли отражение в серии интернет-публикаций под общим названием «Справочник по спортивной истории Восточной Европы» (2017). Авторы в сравнительно-историческом контексте рассматривают институциональные проблемы развития спорта (Кристиан Коллер), проблемы взаимодействия спорта и науки (Николаус Катцер и Штефан Родевальд), гендерные аспекты (Анке Хильбреннер и Катерина Кобченко), практики насилия и поведение спортивных болельщиков (Йорг Ганценмюллер и Манфред Целлер).
В коллективной монографии «Спорт и трансформация современной Европы» (2011) представлены основные тенденции и динамика развития спортивного движения и отдельных видов спорта в разных странах. Издание охватывает широкий хронологический период — 1920–1940-е гг., холодную войну и годы после ее завершения. Преимуществом издания, как и серии «Справочник», является компаративный подход — акцент на общем и особенном в формировании национальной спортивной политики, на спортивных достижениях, их репрезентации и восприятии. Николаус Катцер в главе, посвященной развитию физкультуры и спорта в СССР, задается вопросом: являлся ли советский спорт «социалистическим» и насколько принципиально он отличался от «британского», «немецкого» и европейского спорта вообще, можно ли говорить в этой связи о «спортивном универсализме»? Ответ на этот вопрос приобретал особую актуальность в период холодной войны, когда советские спортсмены стали активно участвовать в международных соревнованиях, включая Олимпиады, и контактировать с зарубежными коллегами.
Несколько коллективных изданий специально посвящены истории спорта в годы холодной войны. Их авторы рассматривают широкий спектр вопросов, относящийся к данному периоду, в том числе проблемы трансформации советской спортивной политики, особенности развития отдельных видов спорта в СССР и практики спортивного противостояния на международной арене.
Первым монографическим исследованием, поставившим советский спорт высших достижений в контекст холодной войны, стала книга М. Ю. Прозуменщикова, в которой на основании широкого массива документов из Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ) реконструируется история взаимоотношений партийно-государственного руководства и советских спортсменов. Используя драматические эпизоды советской и международной спортивной истории, такие как бойкот Олимпийских игр в Москве и Лос-Анджелесе в 1980 и 1984 гг., соответственно, а также дискуссии об участии команды СССР в Играх в Сеуле в 1988 г., Прозуменщиков демонстрирует значение спорта как инструмента холодной войны. В этом же проблемном поле движется и книга А. Ю. Романова, написанная без привлечения новых источников, но важная для понимания взаимосвязи политики и спорта в годы холодной войны в сравнительном аспекте (США и СССР).
К теме взаимоотношений советских спортивных чиновников и общества в лице зрителей и болельщиков обращается в своей книге «Серьезная забава» Роберт Эдельман. Автор исходит из идеи, что эти две категории людей олицетворяли разные цели и интересы: бюрократы были преимущественно озабочены медалями, победами и государственным престижем, достигаемым с помощью спорта, а зрители, в свою очередь, думали о том, как хорошо провести время. Таким образом, Эдельман децентрализует государство, фокусируясь в своей книге на опыте зрителей. Исходя из него, историк утверждает, что спорт был одним из немногих пространств свободы для советских людей. Они могли, во-первых, выбирать виды спорта, за которыми хотели следить. По словам Эдельмана, это позволило футболу, хоккею и, с оговорками, баскетболу стать намного более популярными дисциплинами, чем приносившие медали «олимпийские» виды. Во-вторых, зрители могли самостоятельно выбирать команду для «боления», и это стало одним из способов самопрезентации. Эдельман в дальнейшем сконцентрировался на изучении последнего тезиса. Вышедшая в 2009 г. биография футбольной команды московского «Спартака» во многом посвящена тому, что значило для советских граждан «болеть за „Спартак“». По его словам, выбор этой команды был способом «сказать нет» властям, и это объединяло болельщиков: рабочих с окраин и фрондирующую интеллигенцию. Эдельман, однако, признает ограничения такого осмысления. Он сообщает, что «описания команд как „рабочих“, „католических“ или народных конструируются благодаря журналистским и прочим культурным дискурсам, созданным весьма вовлеченными наблюдателями», и далеко не всегда разделяются всеми болельщиками. Тем не менее, Эдельман стал первым историком, указавшим на глубокую взаимосвязь между «болением» и общественной позицией в советском обществе.
Подходы Эдельмана в конце 2000-х гг. вызвали серию новых исследований о советских болельщиках. Немецкий историк Манфред Целлер тоже ставит в центр своих исследований зрителей. Он начал использовать новые для историков спорта источники: письма болельщиков и материалы устной истории. Целлер показывает, в частности, как национальные вопросы в СССР находили свое отражение в спорте. Так, анализируя почту болельщиков киевского «Динамо», которые в середине 1960-х гг. получили возможность смотреть матчи по телевизору, он показывает, как они создавали новую, транснациональную общность. Это, однако, как отмечает Целлер, сочеталось с выражением украинских национальных чувств, особенно в Западной и Центральной Украине. Еще один историк, занимающийся советской национальной политикой, — американец Эрик Скотт — использует материал грузинского футбола и команды «Динамо» (Тбилиси), чтобы показать, как игра становилась «легитимным» способом выражения национальных чувств. Он утверждает, что особенный футбольный стиль команды стал одним из олицетворений грузинской культуры в СССР, а создаваемые в ее честь культурные продукты, например, песни местных вокально-инструментальных ансамблей, опирались на национальную, а не на социалистическую риторику. Чуть менее радужной предстает картина советской национальной политики в другой статье Целлера. В ней историк опирается на интервью уроженцев Закавказья, оказавшихся в Москве в 1940-е гг. и выбравших «Спартак» как объект сопереживания. Целлер показывает, что «Спартак» казался им наиболее интернациональным клубом, болельщики которого были меньше всего склонны проявлять ксенофобские предрассудки.
Таким образом, можно отметить, что проблемы советской национальной политики нашли отражение и в истории спорта, в том числе в исследованиях, которые показывают разные ее грани — от интернационализма до ксенофобии. Однако не все периоды истории советского спорта изучены одинаково. Так, эпоха «перестройки», обострение национального вопроса и его проявления в футболе и около него пока практически не исследуются. Роль спорта в национальном строительстве и особенно в кампании опережающего развития на национальных окраинах в довоенный период также пока недостаточно представлена в исследовательской литературе.
«Спортивный универсализм», о котором упоминал Николаус Катцер, являлся в значительной степени результатом использования научных методов и новых технических средств в сфере спорта. Проблеме взаимосвязи спорта и науки посвящены исследования Ханса-Йохима Брауна, Николауса Катцера, Штефана Родевальда.
По мнению историков, страны социалистического лагеря, прежде всего СССР и ГДР, в годы холодной войны в этой области соревнования между Западом и Восточной Европой оказались впереди своих спортивных соперников, чем, в частности, объясняются успехи советских и немецких атлетов на Олимпийских играх 1972 г. В дальнейшем отношения в сфере взаимодействия науки и спорта строились не только на принципах конкуренции, но и взаимовлияния. С темой «спорт и наука» тесно связаны проблемы влияния медицины на обеспечение высоких спортивных результатов, в том числе использование допинга, первые опыты контроля над применением которого начались уже в середине 1950-х гг. Истории допинга в мировом и советском спорте посвящено большое количество публикаций. Роб Бимиш и Ян Ричи обращают внимание на проблему допинга и нелегальной фармакологии в истории спорта времен холодной войны. Однако до сих пор не существует исследований о том, как работали системы медико-фармакологического сопровождения спортсменов в Советском Союзе и других странах социалистического лагеря (особенно в ГДР). Дискуссии экспертов (врачей, научных работников, тренеров) о «допинге» — нужен ли он и если да, то какой и почему — также находятся вне внимания исследователей спорта.
Значение темы допинга и спортивной фармакологии для истории советского спорта в период холодной войны выходит за пределы нашего исторического исследования. По замечанию Дженифер Паркс, представление о системных злоупотреблениях, сформированное в 1980-е гг. после появления многочисленных разоблачительных свидетельств очевидцев, интервью и журналистских расследований, было использовано для поддержки идеи «тоталитаризма», которая доминировала среди англофонных историков Советского Союза на протяжении десятилетий. Мы полагаем, что глубокие исследования в этой сфере могли бы изменить эту модель, которая также является порождением политической конъюнктуры глобального противостояния.
Наряду с работами Эдельмана, немалая часть историков советского спорта по-прежнему фокусируются на роли государстве и его политике в области спорта. Они, как правило, изучают раннесоветский период, делая акцент на массовых активностях (физкультуре). Сюзан Грант рассматривает спорт как способ донесения до людей самых разных модерных практик, включая медико-гигиенические. Советская власть, как показывает Грант, не делала различий между городом и деревней, русскими и нерусскими частями Союза. Таким образом, занятия физкультурой становятся частью образа «нового человека». Грант подробно описывает методы и цели пропаганды физкультуры, включая частушки и агитационные плакаты, выделяет те группы, на которые советские физкультурные власти обращали наибольшее внимание: женщины, жители сельских местностей, молодые люди. В результате становится очевидно, что физкультура была важной частью советского модернизационного проекта, направленного как на конкретного человека, так и на общество в целом.
К сожалению, исследователи физкультуры почти не касаются массовых занятий спортом после Великой Отечественной войны. В тех немногих текстах, где хотя бы обращаются к этой теме, общим местом канстатируетсян их постепенный закат. Николаус Катцер связывает это с ростом пассивного потребления спорта благодаря новым техническим средствам, таким как телевидение (начиная с 1960-х гг.), а также с общей «социальной усталостью». Тем не менее, массовая физкультура продолжала существовать и поддерживаться государством до последних дней существования СССР, и ее исследование позволит обогатить представления историков о позднем периоде истории Советского государства.
Популярным направлением в историографии спорта становится гендерная история. Риордан и Грант посвящали отдельные части своих работ этой проблематике, однако, в силу их исследовательского фокуса, они не затрагивали вопрос о том, что должны были символизировать женщины, занимающиеся спортом, как спорт отражал изменения в советском понимании феминности, и т. д. Гендерный подход реализован в исследовании Анке Хильбреннер и Катерины Кобченко, в котором реконструируется процесс трансформации идеальной модели женщины-спортсменки в довоенном и послевоенном Советском Союзе. В другой статье Хильбреннер обращается к теме женственности в спорте в брежневскую эпоху. Историк отмечает, что 1970–1980-е гг. были эпохой торж консервативного понимания феминности (выражавшегося понятием «женственность»). Это привело, в частности, к запрету некоторых «не женских» видов спорта, в частности футбола. Хильбреннер показывает, как традиционные взгляды советской правящей верхушки на роли и социальные взаимоотношения между мужчинами и женщинами повлияли на политику в сфере спорта, а ученые обратились к биологическим объяснениям спортивного «гендерного неравенства».
На образах женщин и их репрезентации в западной прессе фокусируются Роб Бимиш и Ян Ричи. Представительницы Советского Союза и социалистических стран Восточной Европы считались «нарушающими традиционные представления о женственности», их называли «мужчинами в юбках» и даже «женщинами с яйцами».
Бимиш и Ричи отмечают, что эти образы основывались на слухах об употреблении допинга (конкретно, анаболических стероидов) советскими спортсменами. Но таким образом укреплялась идея циничного использования науки «тоталитарными» режимами и выстраивалась аналогия между Советским Союзом и нацистской Германией. Введение «секс-теста» в 1960-е гг., таким образом, в дискурсе западных медиа стало символом восстановления «честности» и укрепления западных представлений о феминности как господствующих и нормативных. Бимиш и Ричи приходят к выводу, что представления о советских атлетах-женщинах возникли не сами по себе, а были частью идеологической борьбы в рамках холодной войны.
Подведем некоторые итоги: за последние два десятилетия история спорта покинула историографическую периферию и стала самостоятельным и устойчивым исследовательским направлением. Историки показали, что спорт как объект исследования может быть вписан в самые широкие дискуссии о советской истории. Более того, в сфере спорта можно увидеть отражения самых разнообразных процессов, которые переживало советское общество: от урбанизации и милитаризации до изменений гендерного порядка и укрепления национальных идентичностей.
Наша книга основана на обширном круге архивных источников. При ее написании были использованы документы из ряда архивохранилищ: Государственного архива Российской Федерации (фонды Комитета физической культуры и спорта СССР, Союза спортивных обществ и организаций СССР, Оргкомитета «Олимпиада-80», СНК СССР — Совета министров СССР, Министерства здравоохранения СССР); Российского государственного архива социально-политической истории (фонды ЦК ВКП(б)- ЦК КПСС: Политбюро, Оргбюро, Секретариата, Управления пропаганды и агитации, Отдела пропаганды и агитации; Отдела оборонно-массовой и спортивной работы ЦК ВЛКСМ); Российского государственного архива новейшей истории (фонды Отдела пропаганды и агитации, Идеологического отдела, Отдела административных органов, Секретариата ЦК КПСС); Российского государственного архива литературы и искусства (фонды Министерства кинематографии СССР, Госкино СССР, сценарной студии Министерства культуры СССР, Главного управления по производству художественных фильмов, Главного управления кинохроники при Министерстве кинематографии СССР, киностудий «Мосфильм» и имени М. Горького, «Союзмультфильм»); Центрального государственного архива г. Москвы (фонды Комитета по делам физкультуры и спорта при Мосгорисполкоме, Московского городского совета добровольно-физкультурного общества «Спартак»), а также Центрального государственного архива республики Литва.
Были использованы также комплексы опубликованных архивных материалов из фондов РГАНИ: Пять колец под кремлевскими звездами: Документальные хроники Олимпиады-80. М., 2011; Белые игры под грифом «секретно»: Советский Союз и зимние Олимпиады. 1956–1988. М., 2013; Игра миллионов под партийным контролем: Советский футбол по документам ЦК КПСС. М., 2017. В этих публикациях отражена направляющая и контролирующая деятельность ЦК КПСС по руководству советским спортом.
В процессе работы над книгой мы использовали материалы периодики (центральные и спортивные издания), в которых отражены дискуссии о путях развитии спорта и физической культуры советских граждан, мемуары и дневниковые записи, а также интервью руководителей советского спорта, тренеров, спортсменов, врачей, кинематографистов, руководителей советского государства и ответственных сотрудников аппарата ЦК КПСС. Важную роль играли визуальные источники: игровые, анимационные и документальные фильмы о спорте.
In English
