Термин «Большая Евразия» — экономическое, политическое и культурное пространство от Владивостока (Шанхая) до Лиссабона — впервые был выдвинут в 2013 г. в ходе работы консорциума институтов и университетов из России, Китая, Сингапура, Японии, Республики Корея, Норвегии по международной научной поддержке развития Россией Сибири и Дальнего Востока. Сфокусированный на решении задачи развития этих регионов, требующей широчайшего международного сотрудничества и их превращения в органичную часть континентального экономического пространства, этот термин оказался гораздо шире той изначальной задачи, которая дала ему жизнь.
С тех пор концепция Большой Евразии, принимающая вид разных концепций — «большого евразийского партнерства», «общего евразийского экономического пространства», других сходны понятий, вызвала значительные международные, политические и научные дискуссии. По этой проблеме выпущено немало книг, десятки докладов, сотни статей. Некоторые авторы ее развивают, некоторые, как и принято в сверхполитизированном и конкурентном мире, подвергают критике. Совершенно понятно, что концепция состоялась. Появились дочерние концепции, которые частично воплощаются в жизнь, — Центральной Евразии, сопряжения ЕАЭС и китайского
«Одного пояса — Одного пути». Но то, что концепция завоевала умы, не означает, что состоялось само партнерство, над ним еще предстоит работа на десятилетия как «на земле», налаживая конкретное сотрудничество и взаимодействие, так и в интеллектуальной сфере, уточняя «дорожную карту» его формирования, выявляя его возможности, предпосылки, проблемы, опасности.
Концепция Большой Евразии родилась из оценки ряда важных тенденций развития мира. Это, во-первых, общее перемещение с Запада на Восток центра мировой экономики, политики, быстрый подъем Китая, Индии и других азиатских стран. Этот сдвиг на глубинном уровне был обеспечен, видимо, окончательным уходом военного превосходства Европы, Запада, который когда-то включал Россию, которым он завладел с XVI–XVII веков и которое послужило фундаментом его доминирования в политике, экономике, идейной сфере, культуре. Благодаря окончанию эры военного превосходства ранее подавлявшиеся страны и цивилизации получили свободу развития, использования конкурентных преимуществ.
Во-вторых, это нарастающая тенденция «Азия для Азии», когда рост экономических азиатских стран стал все больше опираться на внутриконтинентальную торговлю, рост внутренних рынков. Лидирует в этой сфере Китай.
В-третьих, завершение в начале 2010-х гг. краткого «века АТР». Раньше считалось, что центром мировой торговли и политики станет Тихий океан, объединяемый дуумвиратом США и Китая. Но с начала 2000-х гг. и по нарастающей американская элита стала рассматривать Китай не как партнера, а как конкурента и геополитического соперника. До того в силу особенностей современной западной политической мысли в США полагали, что Китай, становясь капиталистическим и богатым, обязательно должен стать более демократическим, т. е. менее управляемым, а внешнеполитически — прозападным.
В-четвертых, столкнувшись со стратегией сдерживания с Востока со стороны США, следуя потребностям развития своей экономики, стремясь обеспечить себе дружественную периферию, а в конечном итоге и расширить выход на богатые рынки Европы, Китай пошел на Запад, запустив стратегию «Одного пояса — одного пути».
В-пятых, интеллектуально с конца 2000-х гг., а реально с 2010- 2012 гг. Россия начала свой долгожданный поворот к Востоку, к новым поднимающимся рынкам, в том числе через ускоренное развитие своих восточных территорий. Это движение получило импульс в результате выхода на поверхность в 2014 г. давно назревавшего столкновения с Западом.
В-шестых, концепция Большой Евразии стала еще более актуальной из-за затухания общеевропейского проекта. Оно было вызвано вступлением ЕС со второй половины 2000-х гг. в глубинный многосторонний и, как теперь становится понятным, долговременный и пока безысходный кризис. А именно ЕС (вкупе с НАТО) пытался стать центром общеевропейского и даже континентального пространства, но по дороге оттеснив и антагонизировав Россию. Европейский кризис, уход США, начавшийся задолго до Трампа, открывает возможности для создания общеконтинентальной системы экономического сотрудничества развития и безопасности уже не по европоцентричной модели. Более того, у многих европейцев, видимо, не остается разумного выбора, кроме как новая восточная политика, но теперь уже в евразийском формате. Да и России новое сближение с Европой, когда оно начнется, будет выгодно уже только в евроазиатских рамках с учетом измененного «поворотом» баланса в отношениях с Европой, диверсификации своих экономических и политических связей.
В-седьмых, но совсем не в последнюю очередь. Экономический рост и политическая эмансипация государств и цивилизаций Азии выводят на поверхность забытые или подавлявшиеся связи, объединявшие на протяжении столетий и даже тысячелетий страны Евразии. Они выходят из «цивилизационной тени». И становится все более очевидным, что до XVI–XVII веков большинство крупных изобретений, обогативших человечество, было сделано на территории арабского мира, Китая, Персии, Индии, Османской империи, полузабытых цивилизаций Центральной Азии и, конечно, Византии, сохранившей в годы европейского темного Средневековья лучшее в европейской культуре, смешавшей ее с культурой Востока. Начинает преодолеваться западноцентризм мировой культуры. Становится очевидным, как азиатские культуры обогатили европейскую. Равно как она — азиатские.
В новых культурных и исторических рамках во многом по-иному выглядит история России, единственной страны, сумевшей выкинуть наследников империи Чингизидов, которые завоевав Китай, там и правили, пока не растворились в нем. Россия же разгромила и всех великих европейских завоевателей, стремившихся подчинить — и подчинявших — европейский субконтинент Евразии, — Карла XII, Наполеона, Гитлера. В этом историческом фокусе может заиграть роль России в Большой Евразии — как ведущего поставщика безопасности, которым она по сути уже и является. И не только в Евразии, но и в мире в целом.
Движение к созданию большого евразийского партнерства должно иметь, как представляется, три основания и одну дополнительную цель.
Самое очевидное — создание на гигантском континенте пространства свободной торговли, развития, мира и безопасности, условий для суверенного развития всех входящих в него стран, культур и цивилизаций.
Менее очевидная, но тоже крайне важная цель — создание вокруг Китая и с его лидирующим участием сети институтов связей, балансов, которые частично компенсировали и «связали» бы его мощь. Если такой сети создано не будет, а Китай будет расширять свое влияние в рамках своей тысячелетней традиции «срединного царства», это неизбежно будет вызывать противодействие великих стран и цивилизаций, окружающих его с запада и севера. Тогда Большая Евразия может и не состояться, а континент станет ареной острой геополитической борьбы.
Наконец, для России Большая Евразия — это концептуальная рамка, матрица для удобной и выгодной геоэкономической, геостратегической и культурно-исторической самоидентификации как «северной Евразии», центра и севера поднимающегося континента. Россия служит и может служить по нарастающей его важным связующим транспортным и экономическим звеном, ключевым поставщиком безопасности. Наша страна благодаря своему тысячелетнему опыту взаимодействия с Западом и Востоком, мирного взаимодействия многих религий, открытости русской культуры прекрасно приспособлена и для ведущей роли в налаживании и воссоздании сотрудничества в Евразии.
Становясь евразийской, воссоединив свои преимущественно европейские культурные корни, с по большей части азиатскими, политическими страна «войдет в своей размер», «вернется домой». (Эта формулировка принадлежит профессору Тихоокеанского университета Л. Е. Бляхеру, ведущему автору шестого доклада Валдайского клуба из серии «К Великому океану».) [1]
Вторичная, но, возможно, перспективная роль концепции Большой Евразии — предоставление Европе, многим ее странам пути выхода из экзистенциального кризиса, в котором оказался Евросоюз. Повторю высказанное в других работах. Мой вариант определения большого евразийского партнерства или Большой Евразии — это, во-первых, концепция, задающая интеллектуальную рамку для взаимодействия государств континента. Оно должно быть нацелено на совместное экономическое, политическое и культурное возрождение и развитие десятков в прошлом частью отсталых или подавлявшихся евроазиатских стран, превращение Евразии в центр мировой экономики, политики и культуры. Он будет включать в себя как страны Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии, центра Евразии, Россию, так и, видимо, в растущей степени страны европейского субконтинента и их организации, в той мере, в какой они будут способны и настроены на конструктивное сотрудничество.
Во-вторых, Большая Евразия — это создающаяся геоэкономическая общность, обусловленная тенденцией «Азия для Азии», поворотом Китая на Запад, его сопряжением с ЕАЭС, поворотом России на Восток.
В-третьих, это воссоздающееся после многовекового провала пространств цивилизационного сотрудничества, олицетворением которого был культурный аспект Великого Шелкового пути, вовлекавшего и соединявшего великие цивилизации Китая, Индии, Персии, арабского Среднего Востока с Европой через Восточную Римскую империю, Венецию, Испанию.
В-четвертых, Большая Евразия — это движение к новой геостратегической общности — общеевразийскому пространству развития, сотрудничества, мира и безопасности, призванное преодолеть оставшиеся от холодной войны расколы, предотвращать появление новых, регулировать разногласия и трения между участниками партнерства. Важнейшая его потенциальная функция, опять повторюсь, — «погружение» в сеть связей, сотрудничества, балансов, договоренностей Китая, чтобы предотвратить его превращение в потенциального гегемона, против которого будут неизбежно объединяться другие евроазиатские страны, приглашая и внешних балансиров, имеющих меньшую заинтересованность в сохранении стабильности и мира на континенте. В то же время Большая Евразия должна быть принципиально открыта остальному миру, другому важнейшему его центру, который формируется вокруг США, и через АТЭС и сходные форумы, и через атлантические структуры, и через рекомендуемый нами трехсторонний триалог по глобальным проблемам и международной стратегической стабильности между Россией, Китаем и США.
Впереди много концептуальных и политических проблем. Многие страны и континенты разделяют многовековые подозрения. Будет и конкуренция амбиций.
Уже сейчас, несмотря на то что идея евразийского партнерства была официально подтверждена лидерами России и Китая, на 90% совпадает с концепцией «Пояса и пути», многие китайские эксперты подозревают концепцию Большой Евразии в односторонней выгодности для России. Но эти и сходные сомнения нормальны. Главное, чтобы они не отвлекали нас от спокойного движения к Большой Евразии.
Впереди большой путь — и интеллектуальный, и практический. Но видимо, время для разработки и претворения в жизнь идеи единой Евразии пришло.
С. А. Караганов
Примечания
1. Вперед к Великому океану — 6: люди, история, идеология, образование. Путь к себе / Под ред. С. А. Караганова, Т. В. Бордачева. М., 2018.
Представленная монография — плод коллективных усилий научных сотрудников и преподавателей факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ), а также их коллег из других научных и образовательных...
In English
