В слове «Нидерланды», если его перевести на русский, сразу же угадываешь главную черту облика этой страны — «Низкая Земля», «Нижняя Земля» или «Низинные земли». Королевство Нидерландов занимает низменный северо-западный угол европейского материка, омываемый водами Северного моря. Еще на заре истории Нидерландов в их нынешних границах ведущее положение в политической, экономической и культурной жизни страны заняла самая богатая и влиятельная среди провинций — Голландия. С тех пор и укоренилось обыкновение называть «страну низкой земли» по имени одной из ее частей — Голландии, жителей этой страны — голландцами, а язык Нидерландов — голландским. В последние десятилетия и в самих Нидерландах, и за их пределами пытаются исправить эту историческую неточность. Мы будем пользоваться терминами «Нидерланды», «нидерландский», «нидерландцы», заменяя их словами «Голландия», «голландский» и т. д. только для стилистического удобства.
С точки зрения отечественной исторической науки следует различать Нидерланды современные, история которых начинается в конце XVI в., и Нидерланды исторические. Под историческими Нидерландами понимают комплекс земель, сложившийся в течение Средних веков к началу Нового времени, наступившего здесь, благодаря Нидерландской буржуазной революции раньше, чем в других странах Европы.
Этот комплекс земель охватывал территорию нынешних Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, а также часть северо-восточной Франции, и до XIV в. представлял собой совокупность отдельных разрозненных феодальных владений, находившихся в вассальной зависимости то от Священной Римской империи, то от Франции.
В XIV в. отсутствие единства между землями стало причиной «объединения» Нидерландов под бургундской короной. Примечательно, что даже такое единство и даже будучи кратковременным, благотворно сказалось на экономическом и культурном развитии страны.
Но уже в конце XV в. герцогство Бургундское распалось, и к 1519 г. Нидерланды полностью отошли к новым хозяевам — Габсбургам. После того как в 1556 г. стареющий император Карл V отказался от престола в пользу своего сына Филиппа II, а его империя распалась, все семнадцать нидерландских провинций стали владениями Испании. В огне антииспанской войны и буржуазной революции XVI в. завершается существование Нидерландов исторических и начинается история Нидерландов современных, от которых отделяется их южная, фламандская часть, оставшаяся под испанской короной и позже (в 1830 г.) вошедшая в состав современной Бельгии.
Во временных и пространственных рамках Нидерландов исторических нидерландская культура, включая литературу, первоначально складывалась как мозаика областнических памятников, возникших под воздействием многих влияний: устного народного творчества, письменной латинской традиции, придворной культуры германских и французских королей. Но экономическое и социально-политическое самоопределение нидерландских провинций, общность их исторических судеб генерируют процесс образования нидерландской национальной культуры как целостного организма. И хотя в Новое время на общем фундаменте этой культуры выросли самостоятельные культуры трех народов: Бельгии, Люксембурга и самих Нидерландов, — именно о нидерландской литературе, живописи или музыке эпохи Возрождения и Средневековья говорить так же правомерно, как еще неправомерно говорить о «голландской» или «фламандской» культуре этого периода. Нидерландская культура, какой она сложилась к концу XVI в., — культура единой нации, и она должна рассматриваться как одно общее целое.
Помимо социально-исторических условий скрепляющим фактором в формировании единой культуры Нидерландов послужила единая литературная норма национального языка. Понятно, что в первую очередь она явилась стимулом для развития нидерландской литературы.
Понятно, однако, не значит общепризнано. Немецкая филология, например, еще до 1945 г. рассматривала нидерландскую литературу как недостающее звено «в длинной цепи истории литератур всех народов германского происхождения в Германии» — с легкой руки Якоба Гримма, который в своей «Истории немецкого языка» (1848) предсказывал «вероятный и благотворный» переход Нидерландов «в немецкоязычную сферу». А до него Хофманн фон Фаллерслебен (1798–1874), по сути дела, отказывал в праве нидерландской литературе на самостоятельное существование, посчитав ее частью немецкой, хотя его усилия в собирании памятников средневековой письменности и фольклора Нидерландов увенчались их первым систематизированным изданием (12 томов «Hora Belgicae», 1830–1862), которое легло краеугольным камнем в основание нидерландистики extra muros — «вне [своих] стен».
Таким образом, суверенитет национальной литературы должен подкрепляться кроме языкового еще и многими другими факторами, о которых пойдет речь ниже.
Нидерландский язык возник в результате многовекового исторического развития и взаимодействия наречий и диалектов тех германских племен, которые заселяли, вытесняя друг друга, территорию Низкой земли. Хотя сами нидерландцы считают своими предками кельтское племя батавов, германцы «выжили» его очень давно — к началу новой эры. Правда, другому древнему племени — фризам удалось остаться на своей земле, заболоченной и труднодоступной, на северо-востоке страны. Первыми кирпичиками нидерландского языка стали нижнефранкские диалекты. И хотя до того, как племена салических франков прочно обосновались (в V в.) в Южных Нидерландах, здесь побывали римляне, влияние латыни и романских языков было незначительным. Древнейшие литературные памятники — так называемые Каролингские псалмы IX в. — представляют собой перевод с латыни на нижнефранкский диалект.
В средненидерландский период (XII—XIV вв.) зарождается письменность и литература на южнонидерландских диалектах. Этот процесс отражал тенденцию к региональному объединению отдельных провинций в период развитого феодализма и зарождения капиталистических отношений. Если в XIII в. средоточием этого процесса была Фландрия, то с XIV в. ведущая роль переходит к Брабанту, так что основы литературной нормы национального языка складываются (в последующие два столетия) главным образом на почве брабантского диалекта: герцогство Брабант было крупнейшей из семнадцати провинций. Все они в совокупности (с переходом Фландрии в 1384 г. во владение Филиппа Смелого) политически были объединены в ХV в. при Филиппе Добром в составе Бургундского герцогства, но после смерти Карла Смелого (1477) по браку его дочери с будущим императором Максмилианом вошли, как уже говорилось, в империю Габсбургов, где тон задавала Испания.
XV—XVI вв. были переходными к новонидерландскому периоду, который начинается с разделением страны в конце XVI в. на Северные и Южные Нидерланды. В этот период становления общенациональной литературной нормы ведущая роль переходит к северным провинциям во главе с провинцией Голландия. Развиваясь вместе с живым разговорным языком и литературой, общая литературная норма (сейчас она называется «всеобщий нидерландский язык образованных») и поныне обслуживает далеких потомков тех нидерландцев, которые и на Севере, и на Юге вместе сражались против иноземных притеснителей. Правда, хотя живой нидерландский (точнее, новонидерландский) язык нынешнего Королевства Нидерландов, который иначе называют голландским, и нидерландский язык нынешнего Королевства Бельгия, который иначе называют фламандским, отличаются один от другого в повседневном узусе и фонетически, и лексически, на литературной, особенно письменной речи эти различия сказываются незначительно. Официально признается один общий язык — нидерландский.
Этот лингвистический нюанс играет, однако, принципиальную роль, поскольку используется многими западными исследователями как аргумент в пользу существования единой нидерландской литературы. В книгах по истории нидерландской литературы зарубежный читатель нередко обнаруживает три-четыре различные литературы. Точнее говоря, литературу современных Нидерландов (иногда включая фризскую, то есть литературу на другом языке), нидерландоязычную (фламандскую) часть литературы Бельгии, часть литературы Суринама и Индонезии — бывших нидерландских колоний, и даже часть литературы ЮАР (на языке африкаанс). В последнем случае кроме географического игнорируется и критерий языкового единства.
Разумеется, языковое единство — исторически необходимый этап для того, чтобы могла сформироваться единая национальная литература. Это этап складывания буржуазной нации, и нидерландская литература достигла его к концу XVI в. Но помимо общности языка (и территории) нужна общность экономической и политической жизни. Без необходимых социально-исторических условий общность языка останется условием недостаточным. Как разошлись в конце XVI в. исторические судьбы Северных и Южных Нидерландов, так разошлись и пути их культуры, их искусства и литературы. И хотя литературы Нидерландов и Бельгии (а отчасти и ЮАР) на протяжении всех последующих столетий продолжают активно взаимодействовать, это вполне самостоятельные и различные литературы.
В нашей книге речь пойдет, во-первых, об общенидерландской литературе XI—XVI вв. и, во-вторых, о литературе Нидерландов XVII—XXI вв. в их развитии на общем историко-культурном фоне страны и Западной Европы. При этом будет в основном по необходимости соблюдаться устоявшаяся (и застоявшаяся) в отечественной историографии периодизация: Средневековье, эпоха Возрождения, Семнадцатый век, эпоха Просвещения и т. д., отступления от которой автор попытается достаточно аргументировать. (Во всяком случае, теперь не возбраняется считать заблуждением, что смена этапов истории человеческого духа жестко привязана к смене общественно-экономических формаций.)
Нидерландская литература в нашей стране пока еще сравнительно мало изучена, однако сочинения Эразма Роттердамского, Вондела, Мультатули, Хейерманса знакомы русскому читателю с давних пор: первые переводы с нидерландского, как и первые полотна нидерландской живописи, появились в России...
In English
