Михаил Абрамович Мильштейн пришел в Институт США АН СССР в 1972 году по приглашению Георгия Аркадьевича Арбатова и сразу же стал одним из лидеров нашего научного коллектива. Генерал-лейтенант Мильштейн был для нас (а большинство сотрудников института родились после Великой Отечественной войны) человеком-легендой. Хотя Михаил Абрамович не рассказывал нам своей биографии, мы знали, что он в предвоенные годы был создателем разведывательной сети ГРУ в США, начальником разведки Западного фронта в разгар битвы под Москвой в 1941 году, начальником кафедры Академии Генерального штаба, автором фундаментальных трудов по военной стратегии и бестселлера «Заговор против Гитлера (20 июля 1944 года)», который я читал, когда учился в средней школе. Михаил Абрамович был настоящим военным интеллигентом, широко эрудированным экспертом и блестящим аналитиком. Это позволило ему стать создателем в нашем институте уникальной школы военно-политических исследований, которой раньше не было в нашей стране. Ведь военная сфера в СССР была окружена завесой секретности, оставаясь недоступной для общества и гражданских ученых. Анализ проблем военной безопасности был монополией Министерства обороны и других уполномоченных ведомств, которые нередко руководствовались своими бюрократическими интересами.
Отдел военно-политических исследований в нашем институте первоначально формировался путем привлечения отставных военных. Именно они, и в первую очередь генерал Мильштейн, стали учителями первого в истории России поколения гражданских экспертов по вопросам стратегической безопасности и контроля над вооружениями. Становление новой политической школы было делом нелегким. И здесь именно Михаил Абрамович сыграл ключевую роль. Благодаря своему огромному авторитету и человеческому обаянию он смог воспитать из молодых гражданских людей грамотных и инициативных экспертов.
Человеческие качества Михаила Абрамовича я упомянул не случайно. Ведь многие из нас годились ему в дети и внуки. И то уважение, с которым он относился к молодым исследователям, только начинавшим свою научную карьеру, служило важным стимулом для творчества. Эту поддержку я ощутил, когда в 1988 году стал заведующим отдела военно-политических исследований, который создал он. И еще надо отметить огромное обаяние и искрометное чувство юмора, которым обладал Михаил Абрамович. Анекдоты от Мильштейна были нескончаемыми, при этом он обладал способностью пошутить и над собой. В эпоху «17 мгновений весны» он, ярый поклонник тенниса, не обижался, когда его за глаза и в глаза величали «чемпионом Берлина по теннису».
Конечно, Михаил Абрамович в своей разведывательной карьере не был Штирлицем или советским Джеймсом Бондом. Его призванием была аналитика и трезвый, нелицеприятный анализ.
Мильштейну выпала непростая судьба. Ему было 7 лет, когда в России разразилась революция. Вскоре мальчик оказался беспризорником. Но ему выпал счастливый билет — он попал в детский дом. Потом окончил педагогический техникум и был призван в Красную армию. Затем его переводят в ГРУ шифровальщиком. А в 25 лет отправляют под фамилией Мильский в резидентуру советской военной разведки в Нью-Йорке. Через два года он становится резидентом ГРУ.
Михаил Абрамович вернулся в Москву в самый разгар сталинских репрессий. Расстрелян был весь командный состав ГРУ, включая большинство закордонных резидентов. Но Мильштейну снова выпал счастливый билет — может быть, потому что его оправили на учебу в Высшую специальную школу Генерального штаба Красной армии.
Накануне войны он был задействован в разведывательных операциях ГРУ против гитлеровской Германии. Пока не рассекречены документы о работе Михаила Абрамовича в этот период. Однако есть основания полагать, что он был причастен к событиям в Белграде в марте 1941 года, когда сербские военные свергли правительство, заключившее союз с Гитлером. В результате Германия была вынуждена в апреле вторгнуться в Югославию, задействовав для этого войска, в частности, 1-ю танковую группу, которые предназначались согласно плану «Барбаросса» для нападения на Советский Союз, намеченное на 15 мая. Фашисты быстро разгромили Югославию и Грецию, но Гитлеру пришлось отложить войну с СССР почти на полтора месяца. Возможно, это сыграло важную роль, когда из-за задержки нападения фашистский блицкриг потерпел крах в декабре 1941 года под Москвой, Ленинградом и Ростовом.
9 мая 1985 года, я (в то время представитель Института США и Канады в Посольстве СССР в США) пригласил на ужин Михаил Абрамовича, приехавшего в командировку в Вашингтон. Естественно в день 20-летия Победы мы не могли не говорить о Великой Отечественной войне. И я был поражен, с какой душевной болью Мильштейн говорил о катастрофе 1941 года. Он говорил, что разведка своевременно предоставляла советскому политическому и военному руководству сведения о подготовке гитлеровского нападения, и не мог найти объяснение, почему фашистское вторжение оказалось внезапным для Красной армии. Эта трагедия, мне кажется, мучила его до конца жизни.
После начала Великой Отечественной войны полковник Мильштейн стал начальником войсковой разведки сначала Резервного, а затем Западного Фронта. Работать под началом Жукова, волевого, но очень жесткого командующего, было нелегко. Как рассказывал Михаил Абрамович, каждый доклад Георгию Константиновичу мог окончиться трибуналом. Но Мильштейн смог определить направления немецкого удара и состав германских группировок, рвавшихся к Москве, а также момент, чтобы начать контрнаступление Красной армии, когда фашистские войска выдохлись.
После битвы под Москвой Михаил Абрамович возвращается в ГРУ, где получает должность заместителя начальника 1-ого управления, отвечавшего за разведку в Европе. Есть основания полагать, что он не раз нелегально выезжал в оккупированные фашистами страны. К сожалению, документы об этом периоде не рассекречены. Тем не менее можно с полным основанием считать, что именно Мильштейн был координатором советских разведывательных сетей, которыми руководили Шандор Радо и Леон Треппер. Получаемая от них Москвой информация имела чрезвычайно важное значение.
Полковник Мильштейн был одним из участников «атомного проекта» советской разведки. Его роль в получении сведений о создании атомного оружия имела немаловажное значение для разработки советского потенциала ядерного сдерживания.
В 1945 году карьера разведчика-Мильштейна резко оборвалась. Его назначение резидентом ГРУ в Великобритании в последний момент было отменено. Этому, как представляется, были две причины.
Во-первых, так называемое дело перебежчика Гузенко, шифровальщика советского посольства и ГРУ в Канаде. Во время своей поездки в Северную Америку Мильштейн выразил обеспокоенность поведением Гузенко, но начальство никаких мер не предприняло. После того, как шифровальщик сбежал и выдал секретную информацию, начался поиск виновного. Мильштейна едва не сделали «крайним».
Во-вторых, начиналась борьба с «космополитами». Михаил Абрамович фактически был отстранен от работы, хотя и не попал под каток репрессий.
Мильштейн был направлен на учебу в Академию Генерального штаба, а после ее окончания занялся преподавательской деятельностью, позднее став начальником кафедры, получил генеральское звание.
Но, по-моему, по-настоящему аналитический талант Михаила Абрамовича раскрылся в Институте США и Канады, где он проработал два десятилетия. После сорока лет военной службы генерал Мильштейн оказался в окружении гражданских ученых, не скованных армейской дисциплиной и требованиями единомыслия. В нашем Институте сформировалась уникальная в советских условиях научная культура, которая не была скованна идеологическим догматизмом. При создании института перед ним была поставлена задача дать объективный анализ экономики, внутренней, внешней и военной политики США. В нашем коллективе сложилась атмосфера открытой дискуссии, в которой отвергались многие пропагандистские штампы. При этом под вопрос ставились стереотипные представления об «американском империализме». Исследования, проводившиеся в институте, были пропитаны идеей мирного существования, необходимости поиска взаимоприемлемого компромисса с «вероятным противником», чтобы избежать ядерной катастрофы.
Мильштейн активно включился в разработку концепции контроля над вооружениями, прекрасно разбираясь в стратегических и технических аспектах этой проблематики. Он внес значительный вклад в подготовку конкретных предложений по ограничению и сокращению стратегических наступательных и оборонительных систем оружия.
Это происходило в период развития интенсивного советско-американского диалога по неофициальной линии «второго трека». Ведущие эксперты двух стран регулярно встречались, в частности, в рамках Дартмутских конференций. Среди советских участников были такие известные ученые как Евгений Максимович Примаков и Георгий Аркадьевич Арбатов. К этим дискуссиям присоединился и Михаил Абрамович Мильштейн, в середине 1970-х ставший «выездным». Он быстро стал лидером с нашей стороны при обсуждении военно-стратегических вопросов. Он пользовался огромным авторитетом у американских участников этого диалога, высоко ценивших его мнение.
Целый ряд идей, высказанных на Дартмутских конференциях и других неофициальных встречах экспертов, позднее легли в основу межгосударственных соглашений СССР и США.
В 1980-е годы большую роль сыграл еще один влиятельный международный форум — Независимая комиссия по вопросам разоружения и международной безопасности, которую возглавил премьер-министр Швеции Улоф Пальме. В ее состав входили действовавшие и бывшие премьер-министры, министры, парламентарии. Генерал Мильштейн стал одним из двух научных советников этой комиссии, что, конечно же, отразилось на работе этого форума.
После интенсивных дискуссий комиссия Пальме опубликовала в 1986 году доклад «Безопасность для всех». Этот доклад сформулировал принципиально новые подходы к обеспечению международной безопасности. Речь шла о том, что эту проблему нельзя рассматривать как «игру с нулевой суммой», когда выигрыш одной стороны означает проигрыш другой стороны. Необходимо искать решения для обеспечения взаимной безопасности.
К сожалению, после того, как в 1986 году Пальме был убит, комиссия прекратила свое существование. Но идеи, высказанные в докладе «Безопасность для всех», сыграли огромную роль в прекращении холодной войны, подписании договоров о ракетах средней и меньшей дальности, о сокращении наступательных вооружений, об обычных вооруженных силах в Европе. И нельзя не вспомнить роль Михаила Абрамовича в этих исторических событиях.
Мильштейн был настоящим патриотом своей страны. Он тяжело переживал распад Советского Союза. Быть может, это сыграло свою роль в завершении его жизненного пути. Это была невосполнимая потеря и для института, и для страны.
В память о Михаил Абрамовиче Институт США и Канады учредил премию имени Мильштейна за лучшие исследования по вопросам внешней и военной политики. Лауреатами этой премии стали Георгий Аркадьевич Арбатов, Виталий Владимирович Журкин, Андрей Афанасьевич Кокошин, Николай Петрович Шмелев, Михаил Григорьевич Носов, Виктор Александрович Кременюк и другие ученые-международники, работавшие вместе с Михаил Абрамовичем. В наших исследованиях мы стараемся развивать идеи Мильштейна в новых условиях.
Научный руководитель Института США и Канады РАН Академик С. М. Рогов
Безопасность Отечества была целью и смыслом жизни Михаила Абрамовича Мильштейна. Где бы он ни служил, где бы ни работал — в военной разведке, Академии Генерального штаба, Институте США и Канады АН СССР — все свои знания и умения, талант аналитика,...
In English
