Вопрос о новом переиздании этой книги возник в связи с внешними обстоятельствами. Мои первые работы публиковало издательство «Luchterhand», за что я ему весьма благодарен. Теперь же оно сменило владельца, и мне пришлось искать другое издательство.
Перечитывая свой текст, написанный почти тридцать лет назад, я на первых порах испытывал искушение начать правку — что-то вычеркнуть, а что-то, наоборот, добавить. Однако чем дальше, тем яснее мне становилось, что это будет ошибкой. Сделав одно исправление, я был бы вынужден объяснять, почему не переработал всю книгу. Но такая редактура стала бы непосильной задачей для автора, который давно занялся другими проблемами и не мог отслеживать все новинки научной литературы, имеющие отношение к теме. Ведь исследование возникло как синтез наработок из нескольких дисциплин, и упорядочить все эти материалы было непросто.
Есть две причины, оправдывающие тот факт, что 17-е издание, которое читатели в свое время полностью раскупили, повторяется теперь в прежней редакции. Во-первых, существует стабильный спрос — книга за прошедшие годы стала чем-то вроде учебника для студентов. Во-вторых, «догоняющая революция» в Центральной и Восточной Европе на наших глазах придала злободневность процессам структурного изменения публичной сферы [1]. Актуальность этой темы (и перспективность ее изучения) подтверждается и тем, что книгу приняли в США, хотя английский перевод [2] появился только в прошлом году [3].
Я хотел бы воспользоваться нынешним переизданием для нескольких комментариев. Их цель — не столько преодолеть дистанцию примерно в одно поколение, сколько обратить на нее внимание. Книга была написана на рубеже 50-х и 60-х годов XX века. Исследовательский процесс и теоретическая постановка вопросов с тех пор претерпели заметные изменения. Со времен заката режима Аденауэра изменился и вненаучный контекст познавательного горизонта современной истории, который создает перспективу общественным наукам. Наконец, изменилась моя собственная теория — правда, это касается не столько основ, сколько степени ее сложности. Составив теперь первое (довольно поверхностное) впечатление о соответствующих тематических разделах, я хотел бы вспомнить происшедшие перемены — по крайней мере, в качестве иллюстрации, а также ради того, чтобы подтолкнуть дальнейшие изыскания. При этом я ориентируюсь на существующую композицию книги. Сначала я рассматриваю историю возникновения и концепт буржуазной публичной сферы (главы I–III), потом — ее структурное изменение, причем двояко: как с точки зрения социально-государственной трансформации, так и с точки зрения изменения коммуникативных структур под воздействием СМИ (главы V и VI). В последующем я обсуждаю теоретическую перспективу изложенного и его нормативные импликации (главы IV и VII). При этом меня интересует, какой вклад данное исследование может внести в вопросы теории демократии, вновь приобретающие сегодня важное значение. Именно в этом аспекте чаще всего воспринималась книга — пусть не с первой же публикации, но в связи со студенческим бунтом и вызванной им неоконсервативной реакцией. При этом и правые, и левые в равной мере использовали ее в полемических целях [4].
Примечания
1. См.: Habermas J. Die nachholende Revolution. Ffm., 1990.
2. См.: Habermas J. The Structural Transformation of the Public Sphere. Boston: MIT Press, 1989.
3. По этому поводу в сентябре 1989 года в Университете Северной Каролины в Chappel Hill состоялась яркая и чрезвычайно поучительная для меня конференция. Помимо социологов, политологов и философов, в ней приняли участие историки, литературоведы, антропологи и исследователи в области коммуникации. Я благодарен всем участникам за их вклад.
4. См.: Jäger W. Öffentlichkeit und Parlamentarismus. Eine Kritik an Jürgen Habermas. Stuttgart, 1973; по поводу рецензий см.: Görtzen R. J. Habermas: Eine Bibliographie seiner Schriften und der Sekundärliteratur 1952–1981. Ffm., 1981. S. 24 f.
Цель настоящего исследования — анализ типа «буржуазная публичная сфера». Рабочий метод продиктован специфическими трудностями, связанными с предметом исследования. Его сложность не позволяет ограничиться специальными методами какой-либо конкретной области науки. Категория публичной...