Заключение. Оглядываясь на реформы - Вишеградская Европа: откуда и куда? Два десятилетия по пути реформ в Венгрии, Польше, Словакии и Чехии

Последние три года в Вишеградской Европе юбилеи следуют один за другим. Тем или иным звеньям цепочки событий, приведшим к радикальному изменению облика не только стран региона, Европы, но и мира в целом, последовательно исполняется двадцать лет. Уже прошли торжественные мероприятия по случаю двадцатилетних годовщин первых выступлений оппозиции и созыва «круглых столов», первых свободных парламентских выборов, массового перехода немцев ГДР через австро-венгерскую границу и падения Берлинской стены. В наступающем году грядет двадцатилетие Вишеградской группы, затем неизбежно вспомнят о распаде СЭВ и Организации Варшавского договора. Не за горами юбилей вывода советских войск из Восточной Европы. Уже можно говорить о своего рода «опыте» подведения итогов, показывающем, что у жителей этих стран, бесспорно, есть поводы для радости, но существует и немало поводов для грусти, порождаемой разочарованиями. Приуроченные к памятным датам опросы и исследования бесстрастно фиксируют изменения в настроениях населения вишеградских стран. Эти перемены отражаются в произносимых по случаю речах политиков и общественных деятелей.

Впереди «круглые» даты присоединения Вишеградской Европы к НАТО и Европейскому союзу. Судя по уже прошедшим торжествам, нельзя исключить дальнейшей переоценки событий конца ХХ — начала XXI века. Во всяком случае, многое из недавнего прошлого наверняка будет восприниматься в несколько других или совсем иных тонах. Столкнутся надежды и реалии, представления и возможности. И все эти оценки и мнения важны для ответа на поставленные нами в названии книги вопросы: Откуда и Куда?

На эти вопросы до сих пор сложно дать абсолютно объективные ответы, в том числе и потому, поскольку мы все являемся не только свидетелями, но и в какой-то мере участниками — пассивными или активными — процесса, который пытаемся оценить. Дать взвешенную оценку трудно еще и потому, что наблюдаемые процессы далеки от своего завершения. Не смотря на обилие юбилейных дат, вряд ли можно сейчас говорить об однозначной завершенности, реализации, некоей финальности задуманного. Одни могут увидеть наполовину полный стакан, а другие — наполовину пустой. Если попытаться дать ответ на вопрос о глобальном направлении движения, то можно сформулировать его так: мы уходим из послевоенного мира с его различающимися представлениями о постконфронтационном порядке в мир будущего, стремящегося к сближению взглядов и преодолению разделительных линий в политической географии и политическом сознании. По крайней мере, приблизительно так можно охарактеризовать представления людей, способствовавших приходу к власти новых сил в странах Восточной Европы, а затем поддерживавших их во время выборов и референдумов, т. е. представления населения стран этого региона. Если же мы станем искать ответы на конкретные вопросы из сферы идеологии, политики, экономики, культуры, то, возможно, они будут одновременно и более конкретными и менее уверенными по причине того, что далеко не всего желаемого удалось достичь. Возьмем хотя бы пару привычных характеристик политических трансформаций — «от однопартийной системы к многопартийной», «от диктатуры к демократии» — и посмотрим как с ними обстоит дело. В политической жизни Вишеградских стран мы до сих пор встречаемся с явлениями, когда даже в условиях многопартийности, власть правящей партии настолько ассоциируется с понятием реальной однопартийности, что и само понятие демократии уже перестает восприниматься адекватно. Является ли это спецификой данного региона, или лишь отражением незавершенности политического процесса, сказать со всей определенностью затруднительно. Не исключено, что необходимость проведения именно политической реформы, или своеобразное субъективное видение ее целей приводит к ужесточению стиля управления и стремлению к большей концентрации полномочий в одних руках. Сколько уже мы знаем случаев того, что демократические реформы здесь пришлось проводить исключительно авторитарными методами.

В этой связи вспоминается оценка политической составляющей реформ, которая прозвучала в 2007 году на 20-летнем юбилее съезда венгерских реформаторов в ставшем с тех пор символом восточноевропейских перемен, местечке Лакителек на Тисе: «Реформы даже и не начинались»... Или горькие слова ключевой фигуры венгерских реформ Имре Пожгаи: «Положение не только не изменилось, оно стало хуже, чем двадцать лет назад».

В дни, когда в Польше отмечался двадцатилетний юбилей круглого стола власти и оппозиции, Лех Валенса оценил происшедшее в его стране с нескрываемым разочарованием: «В Польше есть юридические основы демократии, но мы пока не научились извлекать из этого выгоду. И с нашими кошельками становится все хуже» [1].

И, тем не менее, в этих странах есть возможность смены партий у руля власти, сохраняются условия для выражения протеста, существуют альтернативные средства массовой информации. То есть имеются в наличии необходимые инструменты для осуществления демократии. Впрочем, в политической практике нередко встречаются и попытки правящих партий осложнить деятельность оппозиции.

Таким образом, в политической сфере налицо движение вперед, хотя оно не лишено противоречий, и иногда носит дискретный характер. Это движение свидетельствует о сохраняющемся стремлении обществ Вишеградских стран к воплощению своих высоких идеалов и представлений о демократическом социальном устройстве. Однако все более очевидным становится и то, что давление условий конвергенции не всегда позволяет воплощать задуманное.

О происходящем в экономике региона судить сложнее, чем о политических переменах. Глобальный экономический кризис еще больше запутал ситуацию. Непросто ответить даже на вопрос о том, а дал ли положительный эффект переход от государственной плановой экономики к рынку, поскольку регион попал под столь агрессивное воздействие западного капитала, что результаты экономических реформ для населения Вишеградских стран оказались неоднозначными. Здесь параметры оценок могут разниться как в теоретическом, так и в практическом их проявлении. Может быть, с точки зрения теории многое удалось сделать на пути разгосударствления и свободы рынка, но практические результаты население не радуют. Тогда ради кого делались эти реформы? И как здесь не вспомнить другое замечание Леха Валенсы, сделанное им в дни празднования тридцатилетия «Солидарности» о «капитализме, для которого деньги важнее людей» [2].

Регион потерял своих наиболее квалифицированных специалистов, большую часть своей интеллектуальной элиты, а без нее надежды на модернизацию практически сведены к нулю. В таких условиях остается лишь зыбкая надежда на подъем региона за счет удачного использования возможностей, которые дает ему расположение между западом и востоком Европы. Но и этой надежде суждено сбыться лишь в случае, если с обеих сторон будут исходить позитивные инновационные импульсы.

В значительной мере это относится к моделям экономического, политического, культурного развития. Становится очевидным, что на все попытки внешних инноваций накладывает свой отпечаток геополитика региона, от которой, как от данности, никуда не уйти. И опыт ассиметричной конвергенции Вишеградских стран показывает, что имеет смысл не ломать, а в какой-то мере сохранять то, что уже прижилось в регионе. Это касается традиций социальной политики, роли государства в экономике и социальной жизни вишеградских обществ, не говоря уже об экономической специализации региона. Пока страны региона в целом действуют как бы отвлеченно от геополитических и национальных соображений. Евросоюз, также как когда-то первые правительства реформаторов, получив доступ к контролю и управлению в новых странах-членах, взялся первым делом за восточноевропейскую государственную собственность, перекроив экономику и хозяйство некогда неслабых, в общем-то, конкурентов по своему разумению, приспособив ее под свои нужды и потребности. Став членами Евросоюза, Вишеградские страны пустили на свой рынок «старую Европу», но сами не получили симметричного доступа на ее более динамичные рынки. Новым членам ЕС сегодня навязываются критерии, которые по большинству параметров не выполняет сама «старая Европа», но способные служить инструментами контроля над ситуацией в странах Восточноцентральной Европы. Кроме того, новички ЕС вынуждены адаптироваться к навязываемой им социальной модели, при которой гражданину за все надо платить: и за хорошее лечение, и за достойное образование. При этом вишеградцы должны еще благодарить судьбу за то, что у них есть работа.

Отсюда понятен скепсис чехов и поляков проявившийся при подписании Лиссабонского договора. Недовольство брюссельским диктатом стало причиной значительного поправения Вишеградской Европы за последние годы. В программах прошедших в парламент партий есть пункты о более жестком отстаивании национальных интересов на фоне требований ЕС. Присутствуют и ультимативные обещания постановки вопроса о выходе из числа членов этой организации в случае несоответствия требований ЕС национальным интересам.

Думается, что в отношениях между новыми и старыми членами Евросоюза наступил момент, когда необходимо введение некоторой симметрии в процесс конвергенции, иначе в ЕС может сложиться достаточно устойчивая протестная периферия, которая приведет к усилению региональной обособленности. Новые члены, безусловно, вместе со всеми странами ЕС пройдут какую-то часть пути общеевропейской интеграции, но затем в них неизбежно возобладает инстинкт к самосохранению, если их интересы не будут учитываться.

И здесь мы напрямую выходим на проблему адаптации стран Вишеградской Европы в ЕС и их роль в европейской и мировой политике.

На эту тему много говорили в дни юбилеев. Так, парламент ЕС на торжества, посвященные двадцатилетию падения Берлинской стены, в качестве главного участника пригласил еще одну знаковую фигуру вишеградских перемен — чешского политика Вацлава Гавела [3], который среди основных положительных итогов революционной волны, свергнувшей коммунистические режимы в странах Восточной Европы, назвал лишь исчезновение разделения континента на две части. При этом он не упустил возможности отметить, что не все проблемы оказались решенными. По его мнению, объясняется это тем, что демократический процесс требует гораздо больше времени и подготовленности, чем ему было отпущено историей.

Лех Валенса, примерно в то же время, но по другому поводу — в дни празднования юбилея «Солидарности» с не меньшим разочарованием констатировал, что «сохранилась старая структура мира, которую еще надо перестраивать и приспосабливать к условиям новых реалий» [4].

Иначе смотрят на проблему на западе Европы. Архитектор современного Евросоюза Жака Делор среди главных ошибок Евросоюза, ставших причиной его нынешних проблем, назвал поспешность расширения на восток. Прежде чем принимать такое решение, Евросоюзу необходимо было завершить программу углубления интеграции, поскольку созданные после войны институты никак не были рассчитаны на Европу 27-ми государств. Отсутствие сбалансированности между двумя процессами стало причиной пробуксовывания большинства важных инициатив современной Европы.

Таким образом, необходимость в переменах видится и среди основателей ЕС и среди новых стран-членов. Какова в этой связи возможная перспектива и роль Вишеградской Европы?

В качестве позитивной тенденции следует отметить готовность Венгрии, Польши, Словакии и Чешской республики к внутрирегиональному диалогу, к общему изменению отношения к нему на фоне новых сложностей, возникающих в ходе общеевропейской интеграции. Об этом свидетельствуют, в частности, участившиеся встречи лидеров Вишеградских стран в канун саммитов ЕС. Стали более регулярными совещания и консультации по актуальным проблемам экономического развития региона. Отчасти этому способствовала и интеграция этих стран в ЕС, когда собственные импульсы к взаимодействию были подкреплены программами общеевропейского сотрудничества. Такими, например, как программа обеспечения энергетической и экологической безопасности, или общеевропейские программы образовательного, научного и культурного обмена.

Следует признать, что за прошедшие годы многие противоречия не удалось разрешить. Так, по-прежнему, весьма чувствительным моментом словацко-венгерских отношений остается проблема венгерского национального меньшинства в приграничных районах Словакии. Но в этом случае, как раз наоборот, отстраненная позиция Евросоюза заставляет страны идти на встречу друг другу в поисках компромиссных решений. Нет единства среди стран в отношении некоторых общеевропейских политических вопросов, например по отношению к независимости Косово или по вопросу о размещении американской ПРО в Чехии и Польше. Как нет их зачастую и внутри самих стран. Но, сегодня можно с уверенностью констатировать, что Вишеградская четвёрка стала наиболее успешным проектом в постсоциалистической части Европы. В ее деятельности были периоды спада и подъема, в ней еще идут острые дискуссии и сохраняются те или иные противоречия, но все они поступательно преодолеваются, превращая «четверку» в реальный региональный форум и центр притяжения для других стран региона.

К сожалению, во внешней политике России этому сотрудничеству не уделяется должного внимания. Может быть, потому, что Россия не представлена в Вишеградской группе как в Черноморском или Балтийском варианте региональных объединений? Но если это так, то и тогда не стоит полностью игнорировать существующие возможности сотрудничества, тем более, что регион продолжает самым активным образом вести поиск путей развития торгово-экономического взаимодействия с Россией. И новая ситуация в самих странах, некоторые нюансы в их взаимоотношениях с Европейским союзом, открытое стремление к сотрудничеству с нашей страной на волне переоценки шагов по разрыву отношений на рубеже 90-х годов прошлого века, открывают весьма многообещающие перспективы. Следует к ним присмотреться и определить реальную геополитическую значимость Вишеградской Европы для России.

Примечания

1. El Pais. 10.11.2009. http://www. inopressa. ru/article/10Nov2009/elpais/valensa. html.
2. Ibidem.
3. Бюллетень. № 10017. 12.11.09.
4. Walesa szerint még nem tökéletes a hidegháború utáni világ. MTV. 2010. augusztus 28. 13:33.