Введение - Сатана: Биография

Время будущее: Низвержен Обвинитель братий наших, обвиняющий их пред Богом нашим день и ночь.
Откр. 12:10

Время настоящее: Я, Иисус, Люцифер.
Откр. 22:16

Я привожу две цитаты из Апокалипсиса как своего рода квинтэссенцию истории Сатаны, изложенной в этой книге. Первая цитата показывает, что Сатана является Небесным Обвинителем человечества перед Богом, и с этой должности он, согласно данному пророчеству, в будущем будет снят. Во второй цитате, взятой с последней страницы Нового Завета, Иисус называет себя «Звездой Светлой и Утренней», что можно перевести на латинский как «Люцифер» («несущий свет», «светоносный»; «LightBearer» — одно из древних названий планеты Венера, «утренней звезды», предваряющей своим появлением на востоке восход солнца). В ветхозаветные времена Люцифер не ассоциировался с Сатаной, о нем не думали ни как о Сатане, изгнанном с небес до сотворения Адама и Евы, ни как о Сатане, который вообще имел какое-либо отношение к Адаму и Еве.

Мне хотелось бы внести ясность, конкретно уточнить, что имеется в Библии о Сатане и о чем там не сказано. Называя свою книгу «Сатана: Биография», я прямо указываю на книгу Джека Майлза «Бог: Биография». Тем самым я хочу подчеркнуть, что, как и он, я намереваюсь рассмотреть каждое «обличье» Сатаны само по себе, как таковое, без влияния более поздних интерпретаций. Но если Майлз использует литературный подход, изучая образ Бога, представленный в каждой книге Еврейской Библии в их традиционном порядке, то я стремлюсь к использованию скорее хронологического и исторического подходов (пусть и с менее широким научным аппаратом).

Я рассмотрю возможное происхождение и изменение каждого упоминания о Сатане в Библии и ее толкованиях. Я внимательно изучу возможные предположения и допущения каждого библейского автора. Я не буду раньше времени излагать мнения более поздних авторов. Беда всех исторических работ в том, что их создатели склонны рассматривать прошедшие события через призму современных им теорий и интерпретировать прошлое в свете знаний, полученных позже. Иногда такое преждевременное или анахроническое теоретизирование осуществляется умышленно, иногда нет. В последнем случае мы принимаем чью-то современную трактовку как факт и строим свои теории, основываясь на ней.

Самым значимым изменением в истории образа Сатаны стал его радикальный пересмотр в Новом Завете, когда он был отождествлен с различными сатанинскими фигурами Ветхого Завета и определен как мятежник, восставший против Бога. Эта интерпретация, как никакая другая, изменила историю Сатаны, превратив малоприятного чиновника Божественного Правительства в олицетворение Зла — его персонификацию, реально существующую как личность.

Но если в Новом Завете Сатана не является врагом Бога, то кто же он? Разве не называют его «Злодеем» («the Evil One») в Евангелиях? Мой ответ — дело обстоит не совсем так. В свое время я обосную возражение против использования слова «зло» («evil») в данном контексте, но мы можем согласиться, что Сатана ассоциируется с «дурной вестью», особенно по контрасту с «доброй вестью» Евангелия (Euangelion — слово, которое, как и его английский перевод — Gospel, означает «благая весть»).

Сам Сатана определяет себя как имеющего власть над всеми царствами земными (Лк. 4:6). Иисус предрекает его падение (Лк. 10:18), но Сатана остается в той же самой роли обвинителя рода человеческого на небесах, которая приписывается ему еще в Книге Иова в Ветхом Завете. Долгожданное изгнание Сатаны с небес, предсказанное Иоанном Богословом как будущая победа Архангела Михаила и его небесного воинства (Откр. 12), превратилось в битву и падение, которое случилось еще до начала времен.

Позвольте объяснить, что я имею в виду, говоря о «сатане» из Книги Иова. В Ветхом Завете древнееврейское слово «satan» является обычным существительным, именем нарицательным и означает «противник». Оно было переведено на греческий словом diabolos («дьявол»). Однако каждый язык имеет свои лингвистические особенности: и в древнееврейском, и в греческом есть определенные артикли, но они имеют противоположные значения. В древнееврейском satan с определенным артиклем употребляется как обычное существительное, то есть в смысле «какой-то противник». Но satan само по себе, без артикля, может означать или «сатана» («какой-то противник»), или использоваться в качестве имени собственного — «Сатана». В греческом же языке, напротив, имя собственное определяется наличием определенного артикля: ho diabolos, с определенным артиклем, означает или «дьявол» (то есть «какой-то дьявол»), или «Дьявол» — имя собственное. То же самое и со словом «Бог»: в греческом ho theos может означать или «какой-то бог», или «Бог». В современном английском мы обозначаем такого рода различие с помощью артиклей и заглавных букв: the superman, a superman, Superman. В последующем, если [в рассматриваемом греческом тексте] слово diabolos употребляется как имя собственное Сатаны, я буду использовать написание заглавными буквами: ДЬЯВОЛ. Я не стану использовать определенный артикль к слову «ДЬЯВОЛ», говоря о Сатане, а также к слову «Бог», говоря о Боге.

Вот пример таких грамматических различий. В древнееврейской Книге Иова один из ангельских «сынов Божиих», который приходит к Яхве, — это «сатана» (the satan), то есть «какой-то противник», предлагающий устроить испытание для Иова. Однако в Септуагинте, греческом переводе Еврейского Священного Писания (создание которого условно приписывается евреям, жившим в Александрии около 200 года до н.э.), функция этого ангела в качестве «какого-то противника» («a devil») интерпретируется как «the devil» [с определенным артиклем — «данный конкретный противник»], а из контекста становится понятно, что оно используется как имя собственное — «ДЬЯВОЛ».

В некоторых случаях не совсем ясно, имеется ли в виду имя собственное. Пример можно увидеть в Первой книге Паралипоменон, когда вспоминается грех царя Давида, решившего провести перепись. В ранних версиях (2 Цар. 24) к греху Давида побуждает «гнев Яхве», а в Паралипоменоне — «сатана». Имеется ли в виду «Сатана» или «какой-то сатана»? И во-вторых, это ангельский противник или человеческий противник? Создатели Септуагинты решают, что это «какой-то противник» («an adversary») (diabolos без артикля), но это не определяет, является ли данный дьявол ангельским или человеческим существом.

Объектом данной биографии является Сатана, или ДЬЯВОЛ, как о нем говорят в Новом Завете. Предыдущие исследования «дьявола» («the devil», с маленькой буквы) брали за основу более широкую идею. Например, в четырехтомном труде Джефри Бёртона Рассела (1977–1986), по объему составляющем примерно тысячу страниц, Новому Завету посвящено менее 13 страниц; примерно столько же — 13 страниц — уделяет Христианской Библии и исследователь XIX века Густав Роскофф (Roskoff G. Geschichte des Teufels [История Дьявола], 1869).

У меня, однако, нет времени разбираться в «аналогах дьявола» и в «похожих на Сатану». Точно так же я не склонен относить нацистов к фашистам: фашистами были итальянцы, не немцы. Немцев — членов партии Гитлера правильнее называть нацистами, и, хотя у них было много общего с фашистами, между теми и другими существовало и много различий.

Для меня единственным настоящим дьяволом является «христианский дьявол», то есть ДЬЯВОЛ в его различных эволюционных проявлениях. Поговорка гласит, что «дьявол таится в деталях». Я тоже предлагаю очень тщательно всматриваться в детали, индуктивно переходя к выводам. Мои изыскания будут очень важны для всех «людей Книги», для тех, кто верит, что Библия — это вдохновенное Слово Божие, независимо от того, являются ли они приверженцами тех направлений христианства, которые признают «только Писание» или же признают «Писание и Предание». Ведь даже сторонники направлений христианства, признающих только Библию, невольно приняли представления о Сатане, основанные не на Священном Писании, а восходящие к Преданию.

Тезис моего исследования заключается в том, что изменения в худшую сторону образа Сатаны, которые отражены в Библии, являются естественным результатом «неблагожелательного внимания средств массовой информации», — такое случается с любой непопулярной личностью. Дальнейшее ухудшение, которое происходит во времена становления христианского Предания, когда Сатану объявили бунтовщиком и изгнанником от начала времен, а в итоге и противоположностью Бога, стало всего лишь продолжением этого внутреннего развития.

Вместе с тем я должен отметить, что часто предлагается другое объяснение, заключающееся в том, что образ сатаны в Ветхом Завете и Сатаны в Новом Завете испытал воздействие другой религии — возникшего в период вавилонского плена зороастрийского дуализма, в котором в дополнение к доброму богу Ахурамазде существует также несотворенный дух всеобщего зла Ангро-Майнью, или Ариман. Однако идея влияния зороастризма на эволюцию образа Сатаны сегодня не находит широкой поддержки в научных кругах, в основном потому, что как в христианской, так и в еврейской трактовке фигура сатаны находится в подчинении у Бога, а Ангро-Майнью отнюдь не выступает в роли обвинителя. Кроме того, письменные источники по персидскому дуализму более поздние. Конечно, данное влияние нельзя совсем не принимать во внимание, особенно если это просто вопрос «окраски образа», но в данной работе мы оставляем его скорее на уровне возможности, чем правдоподобности.

Изучение Сатаны в этой книге может быть охарактеризовано как «последовательное изложение биографии», которое объясняет причины формирования принятого христианского понимания Сатаны, того, что в 9й главе данной книги я называю новой биографией Сатаны. Данное исследование призвано проследить пути, на которых массовое восприятие Сатаны было сформировано из очень разнородных элементов. Преимущество данного подхода заключается в том, что он четко показывает, что было в Библии изначально и что было к ней добавлено. И это является определенным вызовом для тех, кто полагает, что Библия требует веры в существование Сатаны. Проблема состоит в следующем: верят-то в библейского Сатану или в фигуру, придуманную вследствие более поздних неверных толкований Священного Писания?

Если же склоняться к отрицанию существования Сатаны, то все равно нужно решить: это либо образ Сатаны из Предания, либо Сатана из Священного Писания, которого не принимают в расчет. Писание обладает преимуществом перед Преданием в такого рода материале. Мы сможем увидеть, в чем состоит данное преимущество, настолько четко, насколько это возможно при сохранившихся исторических источниках. Мы сможем представить себе составные части лейтмотива относительно Сатаны, которые проявляются в отдельных книгах Библии, а также то, что с ними сделали толкователи после того, как Библия была закрыта для дальнейших добавлений и канонизирована. Что особенно важно, мы увидим, как появляется новая основная нить повествования, которая вплетает историю мятежного Сатаны в лейтмотив всей Библии, в общую сеть, будто гигантский паук, сплетающий цельную и связную паутину. Звучит дьявольски, не так ли?

Меня интересуют прежде всего идеи о том, каков Сатана «на самом деле» (то есть каков он в реальном представлении людей), и гораздо меньше — художественные идеи, которые, по общему признанию, являются вымышленными. Поэтому я буду уделять больше внимания тому, о чем Мильтон говорит в своем труде «О христианской доктрине» («De Doctrina Christiana»), чем его изображению Сатаны в поэмах «Потерянный рай» и «Возвращенный рай», кроме тех случаев, когда эти поэмы отражают его верования и доктрину.

Переводы отрывков из Библии в большинстве случаев мои собственные, но я всегда руководствовался «Новой Исправленной Стандартной Версией Библии» 1989 года издания («New Revised Standard Version of the Bible» — NRSV), являющейся частью «Новой Оксфордской Толковой Библии с апокрифическими/девтероканоническими книгами» («The New Oxford Annotated Bible with the Apocryphal/Deuterocanonical Books» — OAB) (3е изд., 2001). Этот перевод с грамматической точки зрения является относительно консервативным. Однако в одном вопросе я расхожусь с этим изданием и придерживаюсь версии «Новой Иерусалимской Библии» («New Jerusalem Bible» — NJB) (2е изд., 1985), используя, как и в последней, имя «Яхве» (Yahweh). NRSV, показывая, что Яхве только знак священного имени Бога, заменяет его на «Господь» (LORD) и «Бог» (GOD) (печатается малыми прописными буквами). Конечно же, это делается не вследствие неуважения к читателям-иудеям, а для того, чтобы представить библейский текст таким, каков он есть, без изменения его из-за более поздних религиозных или догматических традиций. Как будет показано, замена «Яхве» на «Господь» практиковалась еще в III веке до н.э. у евреев, говоривших на греческом языке, о чем свидетельствует Септуагинта. По тем же причинам я воздержусь от попыток добиваться гендерного баланса и избегать лингвистической дискриминации женщин, предпринятых в NRSV. Например, когда св. Павел обращается к христианам в Риме и называет их adelphoi, в NRSV это переводится как «братья и сестры», с примечанием, что в греческом тексте упомянуты только «братья». Для аутентичности я тоже перевожу это обращение как «братья».

Еще один момент: когда я привожу цитаты из древнееврейского, греческого или латыни, я иногда буду использовать форму имени существительного, даже если в источнике имеет место глагольная форма. Например, я буду использовать греческое существительное peirasmos («испытание»), когда в тексте стоит глагол peirazein («испытывать»).

С такими сторонниками я буду больше спорить в сносках на источники (к ним не относятся заключенные в скобки отсылки [в самом тексте] к цитатам из Священного Писания и т.п.). Много конкретных отсылок можно найти в моей ранней работе «Дьявол, демонология и колдовство» («The Devil, Demonology, and Witchcraft», 1968 и 1974 гг., доработанное и дополненное издание 2004 г.) и в труде Джефри Рассела, упоминавшемся выше. Я буду указывать английские переводы произведений, которые я цитирую, если они были мне доступны, давая возможность читателям найти контекст приведенных отрывков. Такие отрывки гораздо чаще даны по этим переводам, чем в моем собственном.

Краткое содержание книги

Часть I рассматривает три книги Ветхого Завета, датируемые VI веком до н.э., — Чисел, Иова и Захарии, а также тех «противников» («the satans»), которые в них встречаются. Потом мы перейдем к III или II веку до н.э. — к греческой Септуагинте (гл. 1). Затем обсудим не вошедшие в канон книги «Еноха» и «Юбилеев», а также «Свитки Мертвого моря» (гл. 2).

Часть II посвящена Новому Завету. Вначале мы обратимся к подлинным произведениям св. Павла (гл. 3), затем к четырем Евангелиям (гл. 4) и Посланиям, авторство которых приписывается Павлу, но которые написаны, вероятно, не им; потом к остальным Посланиям (гл. 5), за исключением Посланий Иоанна, о которых речь пойдет в главе, посвященной Апокалипсису (гл. 6). Завершает часть II глава, в которой обобщается образ Сатаны в Новом Завете (гл. 7). Кроме того, в части II мы увидим, что Сатана является чиновником Божественного Правительства, отвечающим за испытание и наказание рода человеческого. Он относится с недоверием ко всем, включая Иисуса, и враждебен по отношению к последователям Иисуса, постоянно пытается соблазнить их, а затем представить доказательства их вины Богу. Его нахождение на должности Главного Искусителя и Обвинителя неоднократно подвергается угрозе, но он сохраняет этот пост до наступления Апокалипсиса. Все это составляет первоначальную биографию (Original Biography) Сатаны.

Часть III рассматривает труды ранних Отцов Церкви, а также их определение Сатаны как Змея из Райского Сада, согласно которому зависть Сатаны к Адаму является причиной его собственного падения, а также причиной грехопадения Адама. Эти идеи были развиты в апокрифе IV века «Жизнь Адама и Евы», который был использован Мухаммедом в Коране (гл. 8).

В части IV приведены тезисы Оригена Александрийского (датируемые приблизительно 254 годом н.э.) о том, что Сатана изначально согрешил не изза Адама, а из гордыни. Ориген полагал, что Сатана метафорически изображен в пассаже из Книги пророка Исаии, когда тот сравнивает царя Вавилонского с гордой Звездой Утренней (Люцифером). Затем с этой точки зрения пересматривают Библию, и это составляет новую биографию Сатаны: Сатана теперь не помощник Бога, а скорее Его враг. Мы также увидим, что Сатана под личиной главного языческого бога с соблюдением установленных правил отвергается во время обряда Крещения (гл. 9).

Далее мы рассмотрим патристику (сочинения Отцов Церкви): когда Адам и Ева согрешили, они и их потомки были отданы в рабство Сатане, пока они не были избавлены (искуплены) смертью Христа. На более популярном уровне, в «Житиях святых», Сатана предстает как великий неудачник, пример нелепого крушения надежд. Более поздняя эволюция описания деятельности Сатаны тоже дискутируется: он становится ответственным за наказание душ, осужденных на вечные муки в аду (гл. 10).

Затем представлено схоластическое видение Сатаны в XIII веке, особенно у Фомы Аквинского, а затем мы проследим связь Сатаны с магией и отсутствие связи его с колдовством (гл. 11)! Следующая глава посвящена образу Сатаны в литературе, драматургии и изобразительном искусстве, где мы попытаемся обнаружить «теологию», на которую опирались писатели и художники (гл. 12).

В части V речь идет о вере в Сатану вплоть до наших дней, то есть о том, что касается дьявольского искушения, а также одержимости Дьяволом и экзорцизма (гл. 13). Мы обсудим снижение значения Сатаны в христианской теологии, заострив внимание на ревизионистском прочтении Библии протестантами начиная с Фридриха Шлейермахера. Далее следует обзор веры или неверия в Сатану в ХХ веке (гл. 14), а в конце мы сделаем выводы относительно истории Сатаны в целом и также ее перспектив.